Волшебство на грани или снежное путешествие

Калямина Анастасия Олеговна

– Слушай, Димка, я и сейчас тебя прибить не против, - я не смог сдержать смешка.

– Да, но я могу не бояться, что ты с собой что-нибудь сделаешь! – воскликнул он и подтолкнул меня вперед.

***

Во дворце в холле нас встретил мой отец, который в первый раз (за всё время, что я его видел), был не в чёрном фраке и шляпе-цилиндре, а в фиолетовом пиджаке, на голове у него ничего

не было, а брюки оставались неизменно-черными.

– А от меня Фольма ушла, - сообщил он обычным будничным тоном, словно и не был огорчен этим фактом.

– И почему я не удивлён? – иронично сказал я.

– Мне она вообще изначально не нравилась! – выразил сочувствие Димка.

– Записку оставила, что наша свадьба была большой ошибкой, что она меня никогда не любила и т.д. и т.п. – Прохор Мылченко слишком радостный для брошенного мужа.

– А как же Сельма?

– Твоя сестренка, Семён, остаётся со мной, - сообщил отец.
– Эта кукушка о ней даже не вспомнила, когда сбегала. Зато, она вскрыла мой домашний сейф и взяла оттуда некую внушительную сумму, а еще золотой слиток.

– И где она сейчас? – поинтересовался Димка.

– Даже знать не хочу! – Прохор Мылченко сделал вид, что отмахивается от комара.

Морквинов прыснул, я ткнул его в бок, а отец сказал:

– Единственное, о чем я жалею, так это о том, что она не сбежала раньше.

Теперь уже и я рассмеялся. Отец никогда не скрывал своих натянутых с ней отношений, да и на пару они похожи не были.

Димка отправился в свою комнату переодеваться, а отец прошептал мне на ухо:

– Проходи в столовую, тебя там сюрприз ждет.

– А почему именно меня? – я не понимал, вроде, нам надо отмечать возвращение Карси.

– Мы же твоего дня рождения так нормально и не отпраздновали, - подмигнул он, - вот, исправляемся.

– А я-то забыл…

Отец засунул руку к себе в карман, затем вынул, что-то в ней сжимая.

– Держи, – разжал пальцы и положил мне на ладонь золотое кольцо с рубиново алмазным цветочком, мерцающим в свете люстр холла.

После минутного созерцания кольца, я положил его к себе в карман, и мы с отцом прошли по коридору в столовую. Отец открыл дверь и пропустил меня вперед, я вошел, и в лицо ударил очень яркий свет, я даже не знал, жмурясь, что здесь может быть настолько светло. Тут же я услышал ликование собравшегося здесь народа, взрывы хлопушек, и был окутан дождём из конфетти.

Когда я перестал моргать и более-менее привык к свету, то увидел Карси и Мартину

в пышных бордовых платьях, сидящих, сложив ногу на ногу, прямо на столе. У Мартины в голове был большой белый бант, напоминающий розу. Над девушками в воздухе парили искрящиеся объемные буквы: «С Днём Рождения, Семён!». Альфред стоял возле сестёр и размахивал догорающим бенгальским огоньком зелёного цвета. Под столом грызла кость собака Ленди, очень увлеченная этим занятием. Так же здесь находились Серебринка в серебристом узком платье до колен, её прямые волосы доставали ей до поясницы, и Зольтер в ярко-желтом пиджаке, золотистых брюках и желтых кедах. В руках он держал бокал с ярко-красным напитком, в котором плавала вишенка. Так же, чуть поодаль, возле окна, стояла столбом, спрятав руки за спину, Сулитерия, которая чувствовала себя неловко в своём темно-синем платье с черными розами. В голове у неё блестела чёрная заколка. Конфетти не прекращало сыпаться с потолка, и я решил, что стряхивать его с головы – гиблое дело.

Следом зашел мой отец, он воскликнул:

– Это будет самый лучший праздник в году! – и поспешил меня обнять.

– А вот и наш именинник! – обрадовался Альфред, зажигая еще один огонёк и протягивая его мне.

Заиграла музыка, правда, я не понял, откуда. Я начертил в воздухе круг бенгальским огоньком, притворяясь, что творю заклинание. Все засмеялись, а Карси спрыгнула со стола.

– Это я их уговорила устроить тебе День Рождения, - сообщила она и взяла меня за руку. – Я не хотела, чтобы это был праздник сугубо моего возвращения. Это скучно, согласись?

– Я бы и это с удовольствием отметил.

Она потянула меня на себя, мы поцеловались, потом начали танцевать, Зольтер танцевал с Сереб-ринкой, Альфред галантно пригласил Мартину, поклонившись ей. А вошедший в кухню Димка, который где-то нашел у себя ярко-бирюзовую рубашку, был схвачен моим отцом, и ему пришлось крутиться с ним в танце. Двигались они настолько смешно, что сдержать смех было невозможно. И только Сулитерия скромно мялась в углу.

Когда танец был закончен, и мне раздали подарки (полезные и не очень), я подвёл Карси к окну и произнёс:

– Карси, я давно хотел тебе кое-что сказать… Точнее, даже, не сказать, а спросить.

Я замялся, чувствуя, как потеют ладони, надеясь, что мои щеки не порозовели.

– Да, что? – она смотрела на меня с интересом.

Я глубоко вздохнул, набираясь смелости. Давай, решайся! Ну же!

Встал на колено, доставая из кармана кольцо с рубиновым цветком. И, краснея, все же вымолвил:

– Дорогая Карсилина Фротгерт, согласишься ли ты стать моей женой?

Я, не отрываясь, смотрел на неё, чувствуя себя очень глупо. А она, затаив дыханье – на меня. Эта возникшая пауза действовала убийственно. Кажется, мне не хватает воздуха.

Мартина и Альфред, словно сговорившись, воскликнули в унисон: