Волшебство на грани
Шрифт:
Димка получил от родителей уже три письма, в которых интересовались, почему тот им не звонит. Номер своего телефона во дворце Фротгертов Морквинов им не давал, а мобильник постоянно держал выключенным.
– Конспирация. – Пояснял он. – Не хватало еще, чтоб они знали, что я связался с листонской королевской семьей и живу во дворце. Родители не поверят, а, может, даже примчатся в Чалиндокс. Ты же знаешь, как они относятся к магии!
– Ты им должен ответить, непорядочно поступаешь. Я тете Ире уже позвонил. – Настаивал я.
– Письмо напишу! – Решил Морквинов и помчался его придумывать.
Чувствую,
***
Как говорится, воскресенье – день не учебный. А я решил для себя, что должен кое-что сделать. Это «кое-что» заключалось в посещении дома, где жили когда-то мои родители. Узнав, где особняк находится, мы с Карси отправились туда. Карсилина согласилась пойти для моральной поддержки.
Располагалось здание на улице Колдитты, возле старой школы, построенной лет пятьсот назад. Особняк был огорожен высоким железным забором с острыми зубьями. Даже в такую солнечную погоду, как сегодня, эта постройка смотрелась мрачно и одиноко. Серые кирпичные стены, с которых местами сошла штукатурка, острая крыша, печальные окна…. Над крыльцом сидел медный сердитый кот.
Стоя возле фигурных ворот, на которых изображались чёрные розы, я медлил нажимать на звонок. А вдруг хозяину не понравится, что мы пришли?
Ему это наверняка не понравится!
– Это была плохая идея… – Усомнился я.
– Ну, нет, раз пришли, действуй! – Призвала Карси. – Зря, что ли, ехали!
Я собрался с духом и нажал на звонок.
– Кого принесло? – грубо спросил из домофона голос старой карги.
Я вздрогнул, но Карси была полна решимости, привести замысел в исполненье:
– Нам очень нужно попасть в дом. Мой друг говорит, у него тут раньше семья жила!
Как думаете? Откроет ли нам старая карга, услышав эту версию?
– Ходят тут всякие! – возмущался голос.
– Пожалуйста, откройте, тут жил мой отец. – Теперь уже просил я.
– Ничем не могу помочь. – Отказывалась женщина. – Уходите, господин сейчас болеет!
Я отвернулся от ворот и сказал Карси, чувствуя себя идиотом:
– Это бесполезно. Пойдем….
– Стой! А если сказать, что к ним принцесса пришла? Откроют тогда! – предложила она, и, не дожидаясь моего ответа, нажала на звонок.
– Я же сказала, проваливайте! – повторил противный голос из домофона. – Сейчас выйду и метлой вас!..
Но фразу она не закончила, вмешался усталый мужской голос, видимо, того больного господина:
– Что там, Навира?
– Простите, я не хотела, чтоб вы просыпались, тут какая-то шайка к нам в дом напрашивается! – Оправдывалась Навира.
– Мы не шайка! – ответила Карсилина. – Я принцесса…
– Навира, открой, у нас гости! Это всего лишь кто-то из младших Фротгертов.
А ведь Карси права! Услышав, что она принцесса, её куда угодно пустят. Даже пропуска не надо!
– Но, господин, вы предупреждали их, что вам не здоровится! – упиралась Навира.
– Навира, впусти и проводи в гостиную, я сейчас переоденусь и спущусь. Это хорошо, когда друзья приходят навестить больного.
– Входите! – сдалась Навира, и ворота открылись.
Мы прошли по вымощенной булыжником дорожке
Гостиная оказалась просторной комнатой с полосатыми синими обоями. В углу стоял шкаф с дорогим чайным сервизом, посреди комнаты располагался старый серый кожаный диван. Мы молча сели на диван, и Навира, которая притворялась, что смахивает пыль с полки, сверлила нас недовольным взглядом. Так же в гостиной был камин, обугленные поленья там давно отсырели, он не горел. И это придавало комнате некое уныние. И воздух в комнате был сырой и затхлый.
Кстати, о Навире. Это была дама преклонного возраста с седыми короткими волосами. Облачена она была в тяжелое строгое чёрное платье и напоминала монашку.
– Располагайтесь. – Сказала она, хотя, судя по тону, желала, чтоб мы ушли.
Я встал с дивана, заметив, что на стене висят какие-то фотографии. Навира недовольно кашлянула, но я не обратил на неё внимания. Карси осталась на диване, решив не раздражать старуху.
Я подошел поближе к фотографиям и, первое, что бросилось мне в глаза, был портрет моей матери. Здесь ей было лет восемнадцать. Она улыбалась. Длинные светлые волосы спадали ей на плечи. Одета она была в красное летнее платье, с бантиком на шее.
Мне стало грустно, перед глазами снова возник тот момент: мама, сражённая выстрелом, падает на асфальт….
Я вздрогнул: Карси взяла меня за руку. А я даже не заметил, как она подошла.
– Всё в порядке? – поинтересовалась она.
– Да, всё хорошо. – Ответил я, стараясь больше не смотреть на ту фотографию. – Просто, тут душно очень.
Навира отодвинула занавеску и открыла окно. В комнату ворвался свежий воздух, и стало слышно пение птиц.
А рядом с той, висела свадебная фотография моих родителей. Счастливая мама в белом платье и букетом роз, и папа (я не забыл, как он выглядел, потому что дома у меня лежала его единственная фотография) в классическом костюме жениха. Он улыбался.
Дальше висела фотография, мама с папой и я. Мне там был всего один годик. Я был одет в лиловый комбинезон и мохнатую шапочку, папа держал меня на руках. А мама стояла рядом с пустой коляской. Какая же всё-таки счастливая семья… была!
В горле пересохло, и, чтобы не показать Карси, что я почувствовал, глядя на остальные фотографии, улыбнулся и сказал:
– Смотри, а это я!
– Ты такой смешной! – Заметила она, разглядывая малыша в комбинезоне, и не отпуская моей руки.
– Мы все смешные в этом возрасте… Интересно, а кто сейчас хозяин особняка, и почему он оставил тут эти фотографии?
В комнату кто-то вошёл, и мы отвернулись от стены.
– Прохор Платонович, извините, что без приглашения. Я не знала, что вы тут живёте. – Оправдывалась Карсилина.
Я непонятливо смотрел на своего отца. На настоящего и вполне живого!
Выглядел он не важно. Осунувшийся и мрачный, далеко не тот счастливый юноша с фотографий. Одет он был в чёрный фрак, чёрные брюки, чёрные ботинки. А на носу у него виднелись узкие прямоугольные очки в чёрной металлической оправе. Такое ощущение, что он долго не мыл голову, волосы были сальными, хоть и причёсанными, а на подбородке и щеках красовалась щетина.