Воля богов!
Шрифт:
– - Никогда!
– взвизгнула Афина.
– Никогда боги не проигрывают!
Зевс посмотрел на неё, иронично склонив голову набок, и ничего не ответил. Увидев, что аргументы на громовержца не действуют, богиня войны решилась на последнее средство.
– - Папа!
– завопила она и заревела, вытирая слёзы кулаками.
По синему небу побежали серые тучи.
– - Ну, что тебе, доченька?
– проворчал Зевс.
– Скажи, наконец, толком, что ты от меня хочешь.
– - Дай грекам последний шанс, - сквозь слёзы пролепетала Афина.
– Последний-распоследний, и я больше ни о чём тебя просить не буду.
– - Ладно, - махнул
– В последний раз разрешаю. Но обещай, что если у тебя ничего не получится, то ты больше не будешь капризничать и признаешь поражение греков.
– - Обещаю, - всхлипнула Афина и бросилась вон из собрания богов.
"Егоза!" - вздохнул Зевс, глядя ей вслед.
"Не мешайте ей, - сказал он, обращаясь к оставшимся в собрании богам.
– Пусть попытается".
Афина, на ходу вытирая слёзы, побежала к себе. Ей предстояло совершить невозможное - придумать план, благодаря которому греки, находясь в совершенно безнадёжном положении, всё-таки выиграют Троянскую войну.
В это время в греческом лагере так же тяжело переживал предстоящее поражение Одиссей. Когда-то он не хотел идти на войну и даже прикидывался сумасшедшим, чтобы избежать призыва, и, конечно, всё это время он хотел вернуться домой, но вернуться победителем. Он понимал, что ему будут рады и так, Пенелопа обнимет его и скажет: "Главное, что ты живой" или какие-нибудь другие не менее унизительные слова утешения. Но не это было нужно гордому царю Итаки. Весь день он бродил по берегу, ничего не делал, и всё думал, думал, думал.
Уже наступил вечер, когда навстречу ему попался сильно подвыпивший, раскачивающийся из стороны в сторону Калхант. Жрец нагло пёр прямо навстречу Одиссею, явно не собираясь уступать ему дорогу. Одиссей был не настроен вступать в конфликт и сам отошёл в сторону, пропуская Калханта, но тот тоже свернул за ним и, дыша в лицо перегаром, гнусно улыбаясь, сказал:
– - Возвращается Амфитрион с войны. Смотрит, а его жена с каким-то мужиком в постели. Он, конечно: "Алкмена! Кто это?!", а она спокойненько ему так и отвечает: "Что это за вопрос к порядочной женщине? Естественно, это ты. Кто ещё у меня может быть в постели, как не мой муж? И что за дурацкая манера врываться ко мне в спальню без стука?! А ну как я с мужем любовью занимаюсь!" Амфитрион башку почесал, видит - действительно он. И с тех пор никогда к жене без стука не входил, чтобы Зевсу случайно не помешать. А потом у Алкмены Геракл родился. Так вот.
– - Ну и что?
– сухо спросил Одиссей.
Калхант перестал улыбаться, осторожно огляделся по сторонам и заговорил совершенно серьёзно:
– - А вот то, Одиссей, что предатель среди нас. И это не какой-нибудь Паламед. Паламед только для отвода глаз, чтобы мы бдительность потеряли, а настоящего предателя надо искать гораздо выше.
– - Выше?
– насмешливо переспросил Одиссей.
– Это кто же? Агамемнон?
Калхант помотал головой.
– - Нет, не Агамемнон. Бери выше.
– - Кто же у нас выше Агамемнона? Зевс что ли?
– - Нет, - снова помотал головой жрец, - Зевс мужик правильный, он за нас. Если бы всё только от него зависело, мы бы давно уже победили. Только ведь он сам всем заниматься не может. У него забот знаешь сколько! Вот и приходится полагаться на окружение, а в окружении у него боги всякие есть. Среди них-то и надо искать предателя.
– - Это ты так вообще говоришь или у тебя есть конкретные подозрения?
– спросил Одиссей, всё ещё не понимая, следует ли относиться
Но Калхант ещё не созрел для прямого ответа. Мысль, которую он хотел высказать Одиссею, пришла к нему в голову только сегодня и была так ужасна, что жрец сам в неё не совсем верил. Постепенно набираясь смелости, он начал издалека:
– - Ты меня, конечно, дурачком считаешь. А знаешь, что меня из сотен выбирали? Такого жреца, может быть, во всём мире второго нет. Мной сам Полид восхищался. Я с богами с малолетства общаюсь, всё про них знаю. Сволочной народец, скажу я тебе! Я, думаешь, свои прорицания сам сочиняю? Что мне боги говорят, то я вам и передаю. Они говорят одно, а делают совсем другое, а отвечать за них перед Агамемноном я должен. Вот меня все и считают мошенником или придурком. Конечно, кого волнует репутация Калханта?!
– - Сочувствую, - перебил его Одиссей.
Калхант понял, что пора переходить к делу.
– - Вот ты, Одиссей, ведь тоже с богами водишься, с Афиной под ручку ходишь. А ты знаешь, какой её идол самый древний и знаменитый? Идол этот деревянный, нерукотворный - его боги на землю послали. Палладием зовётся. Видишь там могилу?
– Калхант махнул рукой в сторону кургана, который был на полпути от лагеря до города, и вокруг которого в прошедшем году было немало боёв. Одиссей в наступавших сумерках, конечно, не увидел курган, но понял, что имеет в виду прорицатель.
– Так вот, там похоронен Ил, основатель этого города. Когда он сюда пришёл, взмолился богам, чтобы они дали ему знамение, вот тогда к нему с неба и упала эта статуя - Палладий. И стоит он теперь там, - Калхант показал пальцем в сторону города, - в храме Афины, и поклоняются ему все, и жертвы приносят такие, что и сказать страшно. А та же самая Афина в это время постоянно среди нас ходит, помогает всем. Вот я и думаю: а не за троянские ли жертвы она нам помогает? А то ведь странная от неё помощь. Что ж мы до сих пор не победили, если она так о нас заботится? Сильно её помощь Ахиллу на пользу пошла? И Аякса она со света сжила. Лазутчица она. На троянцев работает. Уж я-то её знаю - девка хитрющая! Да только меня ей не перехитрить. Помяни моё слово: пока Палладий у троянцев, победы нам не будет.
Царь Итаки немного помолчал, задумавшись, и вдруг спросил:
– - Калхант, а ты уверен, что я Одиссей, а не Афина в образе Одиссея?
Прорицатель хихикнул.
– - Нет, Одиссей, - ответил он, - я знаю, что ты не Афина. Я тебе сейчас рассказал про Алкмену, ты ответил: "Ну и что?", а Афина бы покраснела. Я её хорошо изучил: она неприличные истории обожает, потому и является всё время в мужском образе, чтоб её, значит, не стеснялись. А сама-то она очень даже стесняется. Вот, если увидишь, что все бойцы над анекдотом ржут, а один сидит будто маков цвет - так вот это Афина мужиком прикинулась. Она ведь... великая богиня.
Последние слова Калхант сказал громко, чтобы слышал подбежавший к ним Диомед.
– - Одиссей, - без предисловий заговорил тот, хватая царя Итаки за локоть, - пойдём, я тебе что-то важное скажу. Это очень срочно!
– - Не смею мешать, - подчёркнуто вежливо сказал Калхант, кланяясь Диомеду.
– Но ты, Одиссей, помни мои слова.
Диомед отвёл Одиссея в сторону и стал что-то шептать, размахивая руками и слегка подпрыгивая от возбуждения. Калхант некоторое время наблюдал за этим, а потом скептически покачал головой и, пошатываясь, побрёл к своей палатке.