Воплощенная мечта
Шрифт:
– Это в Детчино, что ли, к бабе Свете? Ух ты! Она у нас там какая-то шишка в поселковой администрации. И у вас, выходит, она тоже шишка? Давайте прямо сегодня и поедем, еще не поздно!
– Шишка. Фи, какие выражения. Сегодня не поедем, она на работе допоздна, и потом, подготовиться надо, подарков каких-нибудь купить тетке родной. Сто лет у нее не была, позор. Да, тетя Света тут тоже начальница, в ее подчинении все кибуцы Детчинского района.
– Чего?! Откуда это у вас кибуцы? Кибуцы же в Израиле, мне мама с папой про них рассказывали. Они в Израиле в санатории были, папа сердце подлечивал. Меня, как всегда, с собой, конечно, не взяли.
– Ты что, хочешь сказать, что твои родители за границу на отдых ездили?!
Изумлению Татьяны не было предела, а Анька не понимала, чему тут удивляться и чего тут такого необычного: все ездят, были бы деньги.
– А какие проблемы с сердцем у твоего отца?
– Инфаркт у него был. С тех пор почти три года прошло. Что-то у них там на работе не клеилось, договоров не было, зарплату сотрудникам платить было нечем. Папа сильно переживал. И вот мы ехали вечером домой на машине, и папа прямо за рулем сознание потерял. Хорошо хоть это случилось, когда он уже тормозил на светофоре, и мы только легонько тюкнули стоящую впереди машину, а то бы все могли погибнуть. Папа довольно долго лежал в больнице, а после больницы в санаториях реабилитацию проходил, сначала в России, тут недалеко, в Воробьево, а потом в Израиле долечивался, там медицина хорошая. Но с тех пор он машину больше не водит, мама теперь рулит.
Сказать, что Татьяна была ошеломлена, это ничего не сказать.
– Мой муж Владимир умер почти три года назад, у него тоже инфаркт был, как у твоего отца. Я теперь вспоминаю, что у него тоже были какие-то проблемы с работой. С начальником ругался все время, повышения не получил. Это глупо звучит, но мне как-то легче было бы думать, что он умер от горя, что Андрей погиб, а не от неприятностей на работе. …Эй, погоди, ты сказала, что он за рулем сознание потерял. У вас что, собственная машина есть?!
И чему тут удивляться, не понимала Анька. У них скоро и вторая машина будет. Мама новую собирается покупать, а эту Андрею отдадут. Как же, отдадут. Кому теперь отдавать-то, если неизвестно, когда они вернутся домой. Да и вернутся ли вообще?
А Татьяна продолжала истекать завистью:
– И твоя мать сама машину водит?
– А чему вы удивляетесь? И я буду водить, когда вырасту. Если, конечно, домой попаду.
Посмотрев на Татьяну, Анька только сейчас заметила, что она отчаянно завидует, и ей стало ее жалко.
– Вообще-то мама не очень хорошо машину водит, все время штрафы получает. А дядька этот, гаишник, то есть не этот, конечно, а параллельный тому, с кем мы сегодня общались, вообще хотел ее прав лишить.
Тут Анька стала сама себе противна. Эту Татьяну пожалела, а на параллельную, на маму свою наябедничала. И она поторопилась перевести разговор на бабу Свету, к которой они должны были вскоре отправиться за помощью.
Баба Света, а полностью Светлана Михайловна, была старшей сестрой Татьяниной матери и, следовательно, двоюродной бабушкой Аньки. После того, как Татьянины родители и в том, и в этом мире погибли в 1979 году в авиакатастрофе под Внуковым, возвращаясь от родственников из Одессы, Татьяну воспитывала тетка вместе со своей родной дочерью. И двоюродной бабкой Аньке она приходилась только номинально, а по сути была самой настоящей родной бабушкой.
…Но в воскресенье
Аньке вообще-то всегда нравилось болеть. Не нужно ходить в школу. Посуду мыть не заставляют. Лежишь себе на диване и книжечки почитываешь. Или мультики по телеку или на компьютере смотришь. Правда, глотать больно, и нос заложен, но от этого лекарства есть. Мама с папой всегда что-нибудь вкусненькое в клювике приносят. И Андрей ни к чему не придирается. И бездельницей никто не обзывает, хотя в это время она самая что ни на есть бездельница и есть.
Ну, так это дома болеть, а тут она не дома. Книжек, правда, полно, но ни мамы с папой, ни компьютера здесь нет. К тому же Татьяна переносила простуду гораздо тяжелее, чем Анька. У нее, кроме горла и насморка, болели все мышцы, и в первые дни ей даже лежать было больно, не то что ходить. Она в основном спала. Ничего Аньке в клювике не приносила, лишь варила утром манную кашу с комками, а в обед разогревала суп, который она предусмотрительно сварила в самом начале болезни в огромной кастрюле, чтобы надолго хватило.
Посуду мыть приходилось все время Аньке. Она также отвечала за ужин. На ужин Анька обыкновенно варила яйца вкрутую. Они ели яйца и пили чай с баранками и сухарями. А на ночь пили горячее молоко с медом.
В остальное же время, не занятое приготовлением и принятием пищи, они лежали каждая в своей комнате и не разговаривали, потому что обе хрипели, и сказав всего пару слов, заходились в приступах кашля.
Но всему приходит конец, в том числе и простуде. Через несколько дней им полегчало, и они стали проводить больше времени вместе и здорово сблизились. При этом Татьяна все чаще ловила себя на мысли, что ей хочется надавать подзатыльников этой нахальной девчонке. Вот и сейчас, развалилась за обеденным столом, чуть книжку в суп не окунула…
– Как ты сидишь?! Кто это читает за едой? Вот если бы я была твоей матерью…
– Пардоньте. Кстати, Татьяна Николаевна, вы тоже газетку-то уберите. Кто это читает за едой? А насчет матери, у меня вот какой вопрос возник: а почему у вас только один ребенок? Вы ведь так похожи на мою маму, и характер у вас, как у нее, значит, и желания в принципе должны совпадать, несмотря на параллельность миров. Но вот у моих родителей двое детей, а у вас только Андрей был. Неужели вам никогда не хотелось, например, девочки?
– Почему же, хотелось, конечно. Как же не хотеть. Но у нас хотеть мало. Чтобы получить разрешение девочку родить, надо в очереди лет сто отстоять, а то и все двести.
– Как это?
– А так. Мы мальчиков должны рожать, чтобы мечту осуществлять. Родить без очереди девочку разрешается, только если перед этим уже есть два мальчика. Или надо заплатить огромные деньги, налог на девочку называется. Или чуть поменьше дать на лапу врачам, чтобы разрешили родить якобы по жизненным показаниям.