Вопреки опасениям
Шрифт:
— Как скажешь. Ты хоть выспался, Федь?
— Ага, на год вперед, — хмыкнул я, придвигаясь к нему ближе. На ощупь отыскал его ладонь и крепко ее сжал. — Прости, что вчера мы вернулись так поздно. У нас рейс еще нескоро, я не покину это место, пока ты не сделаешь хотя бы двести снимков.
— Перестань, мы прекрасно провели время, — заверил меня Алмаз таким убедительным тоном, что я ни на миг не засомневался в искренности его слов. — Это лучший мой отдых! Если не считать Геленджик.
— Так, ну подожди, — я покосился на парня, изогнув брови, — кроме
Алмаз откинул голову назад, закрыв лицо ладонями с милым смешком.
— Все ясно. Приводи себя в порядок, фотоаппарат в зубы — и бегом наружу, а с палаткой и всем остальным я управлюсь сам.
— Ты уверен? — Алмаз посмотрел на меня сквозь пальцы. — Я могу помочь.
С кривой ухмылкой я взглянул ему в глаза, считая комментарии излишними. Он должен понимать, что мне не составит труда справиться с палаткой своими силами, к тому же Серега и Гриша наверняка предложат свою помощь.
А вот если Алмаз лишится последней возможности заснять рассвет над Финским заливом, который с высоты казался еще более притягательным, его это расстроит. А мне меньше всего хотелось бы, чтобы впечатления о поездке в Санкт-Петербург были подпорчены.
— Тогда, — протянул Алмаз, перевернулся на другой бок и, кряхтя, с трудом дотянулся до сумки с фотоаппаратом, которую бережно укутал в теплую куртку, — я пойду?
— Капец, откуда в тебе столько энергии! Разбуди меня, когда все соберутся.
Я подтянул к себе плед, который Алмаз только что отбросил в сторону, и укрылся им по самый подбородок. Секунду мы смотрели друг на друга, Алмаз задумчиво теребил ремешок сумки, затем медленно склонился к моему лицу и оставил на щеке легкий поцелуй. Сперва я опешил, но уже в следующее мгновение схватил его за запястье и притянул в свои объятия.
— Федя! Фотоаппарат! — Не удержав равновесие, Алмаз повалился прямо мне на грудь. С его губ слетел тихий вздох. — Когда-нибудь ты лишишь меня самого дорогого.
— Самого дорогого, значит? — переспросил я, многозначительно приподняв брови. Алмаз наклонился ко мне почти вплотную и прижался холодным носом к моему. По коже пробежали мурашки от осознания, что сейчас один из тех редких случаев, когда он проявляет инициативу.
— Второго по важности. На первом месте всегда будешь только ты , — во взгляде Алмаза что-то переменилось, и моя задорная ухмылка медленно угасла.
Эгоистичная часть моей натуры ликовала, а вот совесть твердила, что я поступаю неправильно, не принимая во внимание тот факт, что для Алмаза я могу находиться вовсе не на первом месте. И порой складывалось ощущение, что я насильно заставляю его переменить точку зрения в свою пользу. В такие моменты эгоизм и жадность явно перевешивали здравый смысл.
***
Ребята все проснулись вялыми, в случае Сереги же дела обстояли и того хуже. Друг, очевидно, встал не с той ноги, хотя и видимых причин для злобы, кроме жуткого похмелья, не наблюдалось.
Даже Кристина,
Как и обещал, я отпустил Алмаза на «охоту» за идеальными снимками позднего рассвета, а сам не спеша складывал спальный мешок в сумку, наслаждаясь приятным на слух пением птиц и шуршанием листвы от дуновения теплого ветерка в эти последние дни затянувшегося лета.
Каждый был занят своими палатками, и только Серега, с легкостью управившись раньше остальных, пришел мне на выручку. Он присел на корточки и молча потянулся к одному из колышков. Я лишь слегка улыбнулся, стараясь не показывать, как сильно рад его поддержке. В отличие от Гриши, который был слишком занят, всюду следуя за Сашей и контролируя каждый ее шаг, когда на горизонте появлялся Андреа, Серега побросал ради меня все дела. И даже на сестру махнул рукой, проигнорировав ее просьбу о помощи.
В процессе я изредка поглядывал в ту сторону, куда еще минут двадцать назад ушел Алмаз с Тимом и Леной. Одного я бы его не отпустил, несмотря на то, что заблудиться здесь практически невозможно. Если, конечно, не отходить далеко от края обрыва. Пожелтевшие листья почти осыпались, оголяя хрупкие ветки, а среди редких деревьев не составит труда отыскать даже худощавую фигуру подростка.
И все же меня беспокоило его долгое отсутствие. Зная Алмаза, я предположил, что он потеряет счет времени и забудет обо всем, как только крышка объектива окажется в кармане куртки, поэтому попросил Тима наблюдать за ним, не привлекая особого внимания.
Возможно, Алмаз и не отреагировал бы с агрессией на представленную к нему вынужденную охрану, но рисковать не хотелось. Когда-нибудь я обязательно перестану его опекать, а пока придется действовать хитростью.
Выпрямившись в полный рост, я размял пальцы и повертел шеей. Кристина, кутаясь в свою куртку и пальцами расчесывая длинные, волнистые от влажности волосы, сидела на стволе поваленного дерева и смотрела на остатки полыхавшего прошлой ночью костра каким-то отстраненным взглядом. Рядом с ней опустилась Саша, положив голову девушке на плечо.
Гриша помахал нам с Серегой, предлагая, по-видимому, присоединиться к утреннему заплыву в Финском заливе, но я сразу мотнул головой, даже прежде не подумав над предложением. Серега за моей спиной громко фыркнул и с характерным звуком застегнул молнию на куртке. Намек ясен.
Только когда Гриша вяло поплелся к краю обрыва, откуда проще всего было срезать путь и без труда спуститься к воде, я с ужасом осознал, что на поляне не хватало еще одного человека. Желудок подскочил к горлу, когда послышался мелодичный смех где-то среди деревьев, а после и щелчок фотоаппарата, который в тишине леса прозвучал довольно громко. Сердце болезненно сжалось, еще до того, как увидел их силуэты, я морально готовился к худшему.