Вопреки терзаниям
Шрифт:
— Ну вы и идиоты, — в моем голосе сквозила неприкрытая обида.
Конечно, они не подразумевали ничего оскорбительного, все же их шуточки на тему моей ориентации порой всерьез раздражали. Никогда к этому не привыкну. Отголоски тревоги, что я испытал, когда правда выплыла наружу самым мерзким образом, еще долго преследовали меня даже после проявления чувств на публике.
Мне неизменно казалось, что в один страшный миг против меня ополчится весь мир и я вновь стану отбросом общества только по той причине, что осмелился полюбить парня. И подколы друзей лишь усиливали этот страх.
Серега смахнул
Серега всегда брал себе особенные сигареты, отдавая предпочтение арбузному и яблочному вкусам. Они так быстро приедались, поэтому я старался покупать самые обычные, лишь изредка мог разбавить горечь никотина мятным привкусом.
Мы синхронно затянулись, я с блаженством выдохнул струю дыма и на секунду погрузился в раздумья. Поднял глаза на темно-синее небо без единого облака, замер в таком положении с застывшей на лице глупой улыбкой.
Мне так хотелось продлить это мгновение навечно. Стоять здесь, на пустой трассе, обволакиваемый оглушающей тишиной, никуда не спеша и ни от чего не убегая. Забыть обо всех кошмарах последнего года, обрести покой и никогда больше не предаваться отчаянию.
Но с наступлением осени моя нервная система снова подвергнется испытаниям, я знал это и был почти готов противостоять. Воспоминания о прошлом непременно вторгнутся в мои будни, и пугало меня лишь то, что рядом не будет человека, способного отгородить меня от опрометчивых поступков. И я останусь наедине со своими страшными мыслями.
— Ой-ей, Федька приуныл, — грубый голос Гриши выдернул меня из размышлений. Они уже докурили, и я только тогда заметил, что не затягивался последние минуты, а сигарета в руках давно истлела.
— Опять за свое, Федук? — Серега в шутку замахнулся ладонью, но я успел среагировать и отпрыгнул прежде, чем он нанес бы мне удар.
— Отвалите, я просто задумался!
— Думать вредно. — Серега щелкнул зажигалкой, закуривая вторую сигарету, и кинул пачку на приборную панель.
— По себе судишь? — Гриша, еще не закончив фразу, получил от Сереги звонкую оплеуху.
— Остряк, мать его! Может, по городу погоняем, слабо?
— Мне? — он будто задохнулся от такой наглости. — Да я гонял, когда вы еще на великах катались, сосунки!
Гриша сорвался на бег, наверняка собираясь доказать нам правоту своего заявления. Разумеется, мы не стали бы соревноваться на дорогах города — не для того я купил машину, чтобы сегодня же ее разбить. Да и риск сбить пешехода слишком велик, такой адреналин мне даром не нужен.
— Сделаем вид, что согласны, — шепнул мне Серега, обдавая ароматом сочного арбуза и выдыхая дым в сторону. — Его последние деньки на воле.
Видимо, он говорил недостаточно тихо, либо его слова унес порыв ветра, потому что Гриша вдруг с силой хлопнул дверцей своего «БМВ» и высунулся наружу. Мы сдавленно смеялись, продолжая прикалываться на тему скорого заточения друга, пока не услышали оглушительный гудок.
— Вы, два придурка, я вас слышу!
— Ладно, погнали, покатались просто вау! — Серега выбросил окурок, так и не докинув до травы. Недовольно цокнув, обхватил меня за шею одной рукой. Я машинально обнял его за талию в ответ. — Спасибо, Федук, что согласился поехать.
— Спасибо, что вытащил меня из панциря, — я искоса посмотрел на друга, заметив на его губах едва сдерживаемую улыбку.
Как бы мне ни хотелось остаться в этом месте подольше, все же рано или поздно придется возвращаться в реальность. Но такой ли ужасной она казалась теперь? Ведь то, что я испытал сейчас, позволило на миг поверить, что жизнь не всегда состоит из одной лишь черной полосы.
И пусть иногда мне тяжело и временами мучительно больно от тоски, сдавливающей грудную клетку, кто сказал, что завтра я буду испытывать те же чувства? Возможно, мне полегчает, а может быть, станет хуже, заранее никогда не предугадать. Так зачем же настраиваться на самый худший вариант из всех возможных?
Глава 11
Как выяснилось, Кристи до последнего отказывалась ложиться спать, когда узнала о нашем скором визите. Она со всем энтузиазмом взялась за карандаши и, по словам Оли, усердно корпела над рисунком, который планировала завершить к нашему приезду. Уже на пороге, где нас встретила хозяйка дома и по секрету поведала о сюрпризе дочери, я сразу догадался, кому именно Кристи преподнесет свой подарок. И ничуть не был удивлен.
Топот ее маленьких ножек был слышен за версту, а радостное пронзительное хихиканье заставило меня искренне улыбнуться. Гриша снял обувь и поскакал в ванную комнату, мимоходом поцеловав свою невесту в щеку. Серега только опустился на одно колено, чтобы развязать шнурки белых фирменных кроссовок, как из-за угла выскочила запыхавшаяся Кристи в ярко-желтом развевающемся платье и с длинными светлыми косичками по обе стороны от пухлого детского личика.
Я так и завис в полусогнутом положении, когда Кристи с визгом кинулась на шею своему желанному гостю. Серега с оханьем подхватил девочку одной рукой, второй же уперся в пол, чтобы удержать равновесие. В противном случае они оба повалились бы в грязные разводы, оставленные подошвами нашей обуви. За короткий промежуток времени из солнечной погода резко стала пасмурной, а после и вовсе на город обрушился сильнейший ливень.
— Гроза прям, — пошутил Серега, отчего Кристи снова визгливо рассмеялась.
Оля, поздно спохватившись, протянула руки к дочери, но Серега быстро покачал головой, как бы говоря, что все в порядке. Гриша уже исчез на кухне, откуда доносился грохот посуды вперемешку с ругательствами.
— Невероятно! — вырвалось у меня вместе с нервным смешком.
Я скинул кроссовки, краем глаза заметив, как Кристи с заговорщицкой улыбкой протянула Сереге сложенный вдвое альбомный лист. Он наигранно расширил глаза и, слегка приподнявшись, надежно спрятал подарок в боковом кармане брюк.