Вопреки терзаниям
Шрифт:
Он заснял панораму леса на камеру мобильного и, сияя от восторга, перевел взгляд на горизонт. Его лицо с прекрасными ангельскими чертами осветило полуденное солнце, легкий ветерок трепал светлые волосы, а глаза светились странным блеском.
Я усилием воли заставил себя отвернуться.
Сделав пару глотков желанной воды без газа, закрутил крышку и положил бутылку рядом. Серега дергал травинки, покусывая их и тут же выплевывая, с задумчивым видом поглядывал в сторону Алмаза. Только тогда я понял, что мы сидим во влажной траве посреди лесной глуши, а на лице
— А как же тараканы?
— Да пофиг, — хмыкнул Серега, выбрасывая очередную травинку.
Внезапно из-за кустов выскочили Нина и Олеся, запыхавшиеся и с округлившимися глазами, точно за ними гнались голодные волки. Нина вдруг пихнула подругу, а сама едва не налетела на стоящего на обочине Алмаза. Она схватила парня за запястье, извиняясь, только потом заметила в его руках телефон.
Олеся бормотала себе что-то под нос, прыгая на одной ноге, чтобы вытряхнуть из кроссовки будто тонну песка. Завязав шнурки, она присоединилась к просмотру фотографий. Так у этой троицы и завязалась увлекательная беседа, к которой мы перестали прислушиваться.
— Что между вами? — прошептал Серега, хотя вряд ли они могли нас слышать.
— Сам не знаю.
Я снова взглянул на Алмаза, когда они с Ниной над чем-то весело рассмеялись. Он так хорошо держится, стал определенно более уверенным, чем раньше, еще до трагедии. Я невольно испытал укол обиды. Ошибочно считал, что благодаря мне и общению с нашей компанией Алмаз наконец раскрепостился, а в итоге по-настоящему свободным и беззаботным он стал лишь вдали от всех нас.
Вдали от меня . Ведь я и вправду душил его своей чрезмерной опекой.
— Тот вечер мы провели вместе, ну, я рассказывал, — продолжил я полушепотом, зная, что в противном случае Серега все равно не оставит эту тему. — А потом мы, кажется, хотели поцеловаться, я так и не понял.
— Да ну? Об этом речи не было! И что?
— Да ничего. Мы вовремя остановились, дальше стало бы только хуже. Я понятия не имею, Серег, что со всем этим делать. Я столько месяцев страдал без него, каждую минуту мне хотелось все исправить, чтобы только он вернулся. А потом я стал жить своей жизнью, привык к мысли, что как прежде уже не будет, и тут бац: он приезжает. Как мне реагировать?
— Так, подожди. — Серега принял более удобное положение, что меня слегка насторожило — значит, разговор не будет коротким. — Сейчас-то ты чего хочешь? Начать все заново?
— Не знаю, возможно ли это.
— Неправильный ответ, Федук. Забудь про эти «возможно». Ты хочешь быть с ним или нет?
— Так он уезжает на днях, какой в этом смысл? Если даже представить, что у нас что-то снова может получиться, то как же быть с расстоянием?
Серега резко втянул в себя воздух, всерьез задумавшись над сложившейся ситуацией. Обычно после такого он советовал нечто стоящее, но в этот раз просто пожал плечами.
— Может, поговоришь с ним? Ты не знаешь о его желаниях, а он, наверное, гадает, что у тебя на уме. Вы хоть обсуждали то, что случилось?
— Нет. Я
— А зря. Сам же сказал: Алмаз скоро уезжает. Если ты ничего не предпримешь, потом будешь локти кусать, братишка. Хватит уже рассуждать, пора переходить к действиям.
— Возможно ли строить отношения на расстоянии?
— Господи, он же не за границей живет. Конечно, возможно, — Серега весело ухмыльнулся, но, поймав мой взгляд, тут же помрачнел. — Тоже подумал о них . В общем, просто не теряйте связь, дружите, да что угодно, не знаю, но опять разрывать общение — на хрена? Алмаз же прикольный парень, спокойный, уравновешенный. С ним и ты становишься, ну как это сказать, более адекватным, что ли.
— Чего? То есть без него я псих? — я не удержался от смешка, несмотря на то что прозвучало это довольно обидно.
— Да нет, блин! Говорят же, что у каждого человека есть своя половинка, типа якорь, который помогает держаться на плаву, уравновешивает. Кто знает, может, Алмаз и есть твой якорь, не думал?
Я с потрясением уставился на друга, до последнего уверенный, что он попросту насмехается. Как же непривычно слышать подобное из уст человека, кто всегда презирал само лишь понятие любви, не верил в искренность между людьми в целом. А сейчас он рассуждал так, словно и сам когда-то испытывал нечто похожее.
— Признайся, что ты просто стебешься надо мной, потому что иначе я подумаю, что у тебя поехала крыша, — я поморщился, когда Серега звонко рассмеялся над моими словами. — Окей, а где же твой якорь тогда? Кто тебя уравновешивает?
— Меня? — Серега указал пальцем себе в грудь, продолжая посмеиваться теперь уже над выражением моего лица. — Меня ничто не способно уравновесить. Хотя иногда — только чуть-чуть — мой порыв сдерживаете вы с Гришей.
— Вместе мы — власть и сила, — процитировал я любимую фразу Гриши, и Серега, смеясь, рухнул спиной в траву.
— Мать твою, ты еще помнишь этот бред?
Я подхватил его смех, и спустя секунду мы лежали рядом, задыхаясь от удушающего хохота. Как же приятно находиться здесь, на свежем воздухе, а не в душном кабинете клуба, ощущать этот вкус свободы, наслаждаться компанией дорогих сердцу людей. Только ради таких вот мгновений и стоит жить.
Громкий оклик Нины разрушил идиллию, мы были вынуждены, отряхиваясь от травы и сухих веток, вернуться в «строй». Олеся ныла, что хочет поскорее добраться до пляжа, а ноги уже не слушались. Нина окинула ее гневным взглядом, но промолчала.
Честно говоря, мне бы и самому хотелось искупаться, пока знойное лето не сменилось пасмурной и унылой осенью. В такое время года на пляже мы наверняка окажемся одни. Кому еще в голову придет нырять в ледяную воду в начале сентября? Только пьяным или таким же ненормальным, как мы.
— Ладно, погнали. Как твоя нога, кстати, норм? — Серега подбросил в воздух бутылку воды и ловко поймал ее одной рукой.
Я обернулся на друга слишком резко, что даже хрустнули шейные позвонки, и заметил промелькнувшую на его лице хитрую ухмылку.