Вопреки терзаниям
Шрифт:
Мои мысли тогда вертелись только вокруг Алмаза, наших отношений, моего мерзкого поступка в поезде. Меня охватывала тревога, что все может рухнуть в любой день.
Чего боялся, то и сбылось.
И пусть Андреа приложил усилия для того, чтобы Алмаз исчез из моей жизни, вот только окончательное решение он принял сам. А я ничего не мог поделать, кроме как предоставить ему желанную свободу.
Когда я взялся за просмотр последней фотографии, сердце ухнуло куда-то вниз. Из горла вырвался странный звук, больше похожий на предсмертный хрип. С фотографии на меня смотрели пронзительно зеленые глаза Андреа.
На снимке Андреа выглядел так естественно, каким я видел его крайне редко за последнее время. Темные волосы развевались на ветру, брови приподняты, что придавало лицу игривое выражение, а на губах играла хитрая усмешка. Одну руку он завел за спину, судя по всему, пряча от Алмаза свой подарок. Очередной сотворенный его рукой шедевр.
Боже мой...
Все это за мгновение вернуло меня в события того времени. Пришлось сжать челюсти, чтобы не разорвать фотографию в клочья. Всего один клочок бумаги, а сердце будто кинжалом пронзили. И лезвие прокручивалось в нем снова и снова. Я вновь, как и в тот день, когда жизнь поделилась на до и после, ощущал подступающую панику и жгучую ярость, мощной лавиной накрывающую меня с головой.
Господи, как же я его ненавижу... Он так сильно выводил меня из себя в школьные годы, когда не отходил от нашей компании ни на шаг, всюду оказывался рядом. Теперь уже становилось понятным, ради кого он терпел наши насмешки и явное пренебрежение.
Но куда больше меня раздражало его поведение, когда он прилетал из Америки весь такой из себя, с застывшей на лице самодовольной гримасой. Так старательно делал вид, будто получает удовольствие от времяпрепровождения с нами, интересовался, как у нас продвигаются дела. В действительности же ему хотелось потешить свое самолюбие, похвастаться достижениями, чтобы заставить завидовать тех, кто в школе втаптывал его в грязь, утверждая, что он никогда в жизни не добьется успеха.
И вот этот лицемерный и мстительный человек был настолько дорог Лешке, что тот погубил себя из-за банальной ссоры? Просто не верится...
— Я и забыл, что успел их распечатать, — раздался мелодичный голос, и от неожиданности я выронил фотографию, которую уже несколько минут крепко стискивал пальцами.
Алмаз медленно нагнулся, с совершенно непроницаемым лицом рассмотрел фотографию. Вгляделся в глаза монстра, едва не погубившего его. Он с грустью улыбнулся и сложил снимок вдвое, потом еще раз и еще, пока от него не остался один лишь маленький квадратик.
— Ужин готов, мы можем идти.
Я молча уставился на Алмаза, не понимая ни слова из того, что он только что сказал. Мне было необходимо время, чтобы вернуться в реальность, чтобы перестроиться и остановить творившееся в голове безумие.
— Ты передумал? — Алмаз нахмурился, продолжая сжимать в руках скомканную фотографию, а я не мог думать ни о чем другом, кроме того, кто на ней запечатлен. И взгляд мой был прикован лишь к его пальцам. — Федя...
Он отложил сложенный квадратик на стол, затем собрал разбросанные мною фотографии, на мгновение задержав взгляд на снимке с моим лицом, и поспешно запихал их обратно в альбом. Сам альбом положил на полку, а фото с Андреа спрятал
Он стоял ко мне спиной, но я догадывался, как тяжело ему держать эмоции под контролем. Возможно, даже тяжелее, чем мне. Ведь Алмазу приходится жить с осознанием, что однажды, ведомый призрачной надеждой на успех, он доверился не тому человеку. И, вероятно, он винит себя в случившемся до сих пор.
Наконец Алмаз тихонько выдохнул и повернулся ко мне с осторожной, но в то же время такой милой улыбкой:
— Побудь с нами еще немного, хорошо?
Он смотрел на меня с мольбой, словно действительно опасался, что после найденных снимков, после воспоминаний о том времени, причиняющем и по сей день сильные мучения, я сбегу из этого дома без оглядки и больше не решусь вернуться.
Как же он ошибался.
Потому что в тот миг, когда наши взгляды встретились, я ощутил острую потребность прижать его к груди и умолять поверить, что теперь я не дам его в обиду. Буду оберегать от всех напастей, только бы ему не пришлось чувствовать себя одиноким. И пусть он не испытывал ко мне ответных чувств, я не мог иначе.
Что бы ни произошло между нами в прошлом, отныне Алмаз всегда будет под моей защитой.
— Я останусь. Конечно, — я поджал губы, старательно сдерживая рвущиеся наружу эмоции.
Если бы он только попросил, я бы остался с ним навсегда.
Глава 29
«Лексус» мчался по трассе на полной скорости, я безотчетно продолжал давить на педаль газа, сжимая руль до побелевших костяшек. С трудом верилось, что Алмаз находится рядом. После ужина он поинтересовался, в порядке ли Бени, а я, пребывая в эйфории после такого странного и в то же время потрясающего вечера, в шутку ответил, что он может убедиться в этом и сам, если хочет. И только потом понял, что это значило для нас обоих.
Однако, что бы ни случилось в последующие часы, я постараюсь держать ситуацию под контролем. Не переступлю черту и не позволю Алмазу сделать то же самое. Нельзя допустить повторения. Я не оставлю его без защиты, не разорву общение снова, но возобновлять отношения как минимум неразумно. Он наверняка считал так же.
Ужин прошел замечательно, я даже не ожидал, что отчим Алмаза окажется таким открытым и легким собеседником. Перемены в поведении просто налицо в сравнении с прошлым годом. В основном он расспрашивал меня о бильярдном клубе, а после поинтересовался, не планирую ли я открыть что-то новое.
И я, удивляясь самому себе, вдруг признался, что давно лелеял мечту сменить сферу деятельности, но все никак не решался. К тому же пока не выяснил, что удержало бы мой интерес дольше бильярдной. Может, онлайн-школа или студия танцев, что-то в этом роде. Но в ближайший год нет смысла думать об этом всерьез. Я попросту не осилю вести дела в тренажерном зале Сереги, а параллельно реализовывать новые проекты. И непременно потерплю неудачу.
Удивительно, но стоило мне сказать что-нибудь смешное, и отчим Алмаза начинал заливисто хохотать. Алмаз поглядывал на нас с улыбкой. Я был максимально расслаблен, блюдо, приготовленное мужчиной, мне действительно пришлось по вкусу, я не скупился на комплименты. Кажется, мое отношение к нему доставляло Алмазу истинное наслаждение.