Вопреки
Шрифт:
— Совсем от рук отбилась! Отец с матерью не дожили, а то б ремня хватила. Вот что, Катерина, приведи своего Костю. Мне с ним поговорить нужно! А сейчас садись за стол. Лампу загаси, рассвело уже. Печь истоплю, и пойдём к Василисе. Я отрез бумазеи*** достала. Она пообещала платье тебе сшить. Модное. А то из школьного выросла уже, как ты в нём будешь учиться в этом…как его…
— В институте, в ВГМИ.
— Вот-вот… в нём.'
Настя отложила ручку и открыла ноутбук, покопалась в выданной по запросу информации
Вздохнула, взяла ручку и продолжила:
' Только мы с бабушкой собрались выходить из дома, как за окном промелькнула женская шляпка и раздался стук в дверь.
— Поди, встреть гостью, — приказала бабушка.
Я не успела выскочить в сени, как дверь раскрылась, и вошла довольно красивая женщина в изящном платье в горошек с оборками, лиф которого плавно переходил в юбку со складками. На голове была соломенная, немного вычурная шляпка с ленточкой под цвет платья, а на ногах не менее изящные туфли с ремешком, в руках женщина держала такого же цвета маленькую сумочку. Глаза были в меру подведены, а губы накрашены красной, немного в рыжину, помадой. Я, как завороженная, разглядывала гостью. Её нахождение в простом деревенском доме было настолько же неуместно, насколько неуместно нахождение фарфоровой статуэтки в сеннике.
Женщина оглядела меня сверху вниз и обратно и проговорила:
— Екатерина это ты?
— Я… я.
Мой голос настолько сел от неожиданности, что даже короткое слово из одной буквы я с трудом выжала из себя.
— Прогуляемся по саду. Мне надо с тобой поговорить.
Я оглянулась на бабушку, которая стояла выпрямившись, и с прищуром смотрела на женщину.
— Иди, Катя, — разрешила она и поджала губы.
Гулять по саду было, в общем-то, негде. Он и так был небольшим, а без мужских рук, ещё и запущенным, в отличие от маленьких грядок, где росли в основном лук, морковь да репа. Только одна дорожка, вернее, коротенькая тропинка, которая вела к прудику, была более-менее пригодна для прогулки.
— Вот что, девочка. Константин — мой сын, — гордо заявила женщина, как только её нога ступила на дорожку. — Мы с мужем растили и учили его не для деревенской девчонки! Он способный, образованный. У Константина большое будущее. И жениться он должен на ровне ему.
— Я пойду учиться на доктора, как Костя…
— «На доктора», — передразнила меня женщина, — Мы с мужем не позволим тебе войти в нашу в семью. Не вноси в неё распри, милочка. Откажись от Константина!
— Но… но мы любим друг друга…
— Мала ты ещё о любви говорить. И вот что я тебе скажу… если сама не уйдёшь с дороги нашего сына, то мой муж найдёт способ, как избавиться от тебя! Ты меня поняла?
Я
Не дойдя до прудика, женщина резко развернулась и пошла обратно. С высоко поднятой головой прошла мимо бабушки, оставшейся в начале тропинки, и свернула к калитке. Почти сразу заурчал мотор автомобиля. А я не могла сдвинуться с места и стояла, словно вкопанная.
— Что, Катерина? Не нужна ты этой семейке?
— Что вам всем от нас надо?!
Меня начали пробивать слёзы, я сорвалась с места, вбежала в дом, кинулась на скрипучую деревянную кровать и, накрыв голову подушкой, разревелась.
Через некоторое время почувствовала, как бабушка погладила меня по спине.
— Полно тебе, Катенька, слёзы лить. Приведи своего Костю. Самовар поставим, почаёвничаем с баранками.'
И в той жизни, видимо, не всё гладко было. Не только бабушке не нравилась её дружба с парнем из семьи, предки которых были простыми рабочими, но на волне революции стремительно поднялись по социальной лестнице. Не нравилась и она Костиным родителям.
Настя вздохнула и отложила ручку. Сняла кулоны и положила их в шкатулку. Оглянувшись на сына, посмотрела на часы, висевшие чуть сбоку кровати. Скоро будить.
* * *
Этот день почти ничем не отличался от других. После обеда сын задремал, да и саму Настю потянуло в сон. Она поймала себя на мысли, что за эти полдня ни разу не вспомнила о том злосчастном памятнике. Кинула взгляд на шкатулку. Встала и вновь вынула кулоны. Поставила будильник, чтобы во-время приступить к работе, и прилегла рядом со Славиком.
А проснувшись, опять нависла над тетрадью.
'Я торопливо собиралась на практическое занятие, когда в дверь в комнату постучались.
— Войдите, не заперто!
И открыла рот от удивления. Вошла мама Кости. Она была не так красиво одета, как тогда, в саду в Воронеже. И даже не так красиво, когда забирали нас с бабушкой в свой автомобиль во время эвакуации. И совсем ненакрашенной.
— Здравствуйте… Елизавета Павловна.
— Здравствуй, Катя.
Она оглядела нашу скромную комнатушку на четверых в общежитии и продолжила:
— Я… я слышала, твоя бабушка умерла… ты осталась совсем одна.
— Да, — настороженно ответила я.
— Мне жаль, Катенька. Я… я вот с чем. Мы с мужем подумали о твоём предложении, и он уже навёл справки. Узнал, где служит Костя. Если ты ещё не передумала ехать к нему… но если передумала, то муж устроит тебя в госпиталь в Москве. Здесь тоже операционные сёстры нужны.