Вопреки
Шрифт:
Настя разогнулась и достала из сумки маленький телефон, нашла нужный номер.
— Да, сестрёнка. Опять поездка?
— Стас здесь.
Макс немного помолчал, слышно было, как он вздохнул.
— Он правда разводится?
— Да. Тут вся элита уже гудит. Я собирался поговорить с тобой по этому поводу. Получил информацию от приближённого к Стасу лица. Там, похоже, в самом деле не брак был, а спектакль на публику.
— Ты сказал где нас искать?
— Нет. Возможно, он приехал по делам своего фонда. Детишек подбирать. Что будешь делать? Может, мне подъехать?
—
— Думаю, да. Он и раньше держал слово, только вот прокололся со своей свадьбой.
В этот момент дверь распахнулась.
— Папа!..
Глаза Славика округлились.
— Где папа?!
— Максим, я потом тебе перезвоню.
Настя отложила телефон и улыбнулась сыну:
— Папа ждёт внизу. Я провожу тебя.
Волна облегчения, промелькнувшая в глазах сына, была настолько заметна, что её сердце обдало жаром.
— А можно я покажу ему мастерскую? — спросил Славик, подав Насте руку и просяще посмотрев снизу вверх в мамины глаза.
— Нельзя.
— Ну, мам…
— Посторонним нельзя расхаживать по интернату.
— Ну, маааам…
— Разговор окончен.
* * *
Настя стояла, прижавшись к стене у комнаты свиданий и прислушивалась к голосам, раздававшимся оттуда. И пыталась успокоить своё сердце. Но не успела этого сделать, на лестнице появилась Галина Георгиевна и, призывая её, отчаянно замахала рукой.
— Анастасия Васильевна! Комиссия… — громким шёпотом произнесла она.
Освободилась Настя только через час и, открыв дверь комнаты для свиданий, обомлела: там никого не было. Мгновенно развернувшись, бросилась к охраннику на выходе, но тот даже не дал ей задать вопрос:
— Они в мастерскую спустились, Анастасия Васильевна.
— Но как вы могли пропустить туда постороннего?!
— Он не посторонний. Он с комиссией приехал… — охранник поднял листок и, надев очки, прочитал: — Ларский Станислав Эра… Эрастович. Ну и отчество…
Настя резко выдохнула.
— Закончится ли этот день… — пробормотала она себе под нос и направилась к лестнице в полуподвал.
А там, не решившись войти в мастерскую, долго стояла, смотря в узкую щель, как Ларский и двое мальчишек возились с какой-то моделью. Брендовый пиджак Стаса небрежно валялся на стуле, а на нём, свесившись почти до пола, лежал галстук.
Её взгляд то и дело останавливался на мужских руках с закатанными рукавами рубашки. А в мыслях проносилось прошлое. И дни чёрные, и дни абсолютного счастья. Сколько лет прошло, а всё помнилось в деталях…
Вернулась в фойе лишь после того, как Стас глянул на наручные часы и стал сворачивать работы. Войдя в закуток к охраннику, спросила:
— Попытки вывести ребёнка были?
— Нет, что вы… не было. Но пока Славик ужинал, Станислав… — охранник вновь покосился на листок, лежащий на столе, — Эр…
— Эрастович, — подсказала Настя.
— В общем, он сходил в салон связи через дорогу. Принёс небольшую коробку. Возможно, что-то купил мальцу.
— Я поняла,
Только она развернулась, как на лестнице показалась троица: двое мальчишек и Стас, вновь безупречно одетый.
— Маааам! — бросился к ней Славик, — можно я папу до ворот провожу?
— А куртка? Там холодно.
Посчитав этот вопрос положительным ответом, ребёнок сорвался с места и помчался в жилое крыло.
— Настя, я же приехал по делам фонда. Не успел встретиться с ребятишками. Можно мне прийти завтра…
— Ты обещал уехать, — прервала его Настя. — А встречу с детьми мы устроим по видеоконференции. Может, ещё и не подойдут.
— Хорошо… если не найду транспорта, то переночую в гостинице и утром уеду. Настя, конечно, надо было сначала спросить разрешение… Я купил Станиславу телефон, чтобы мы могли общаться. Не волнуйся. Не часто: один раз утром и один вечером.
— Действительно, сначала надо было посоветоваться со мной. Во-первых, телефонами здесь пользуются только старшие дети. Во-вторых… постарайся не настраивать Славика против меня.
— Ты о чём, Настя?.. — нахмурился Стас. — Такого даже в мыслях нет.
— Я не знаю, что у тебя в мыслях. Однажды ты уехал, сказав, что откажешься от…
— Папа!
В отца с разбега врезался радостный Славик. Стас отвёл хмурый взгляд от Насти.
— Ну что, сын, пойдём. Проводишь.
Улыбнулся, взял протянутую ему сыном руку, метнул взгляд на Настю, и они шагнули в открытые охранником двери со стеклом.
Настя кивнула, и Иван Степанович вышел вслед за ними. Подойдя ближе к дверям, она смотрела, как сын, размахивая руками и то и дело обегая Стаса то с одной стороны, то с другой, о чём-то ему торопливо рассказывал. Хоть стекло и отражало свет в фойе, но освещённая дорожка к воротам хорошо просматривалась.
Потом они долго о чём-то говорили. Стас, присев на корточки, а Славик, понурив голову. Наконец Ларский вышел за ворота, и ребёнок буквально прилип к их витиеватому орнаменту.
Настя вздохнула и обернулась к комиссии, вновь появившейся в фойе. Славика всего в слезах провели мимо них, и Настя, пообещав больше времени уделить проверяющим на следующий день, постаралась побыстрее выпроводить их в гостиницу. А сама бегом помчалась в комнату, но сына там не оказалось. Полутора минут хватило, чтобы добежать до кабинета и, раскрыв дверь, она замерла.
Сын стоял посередине, и его лицо было залито слезами. Бережно держа в руках новый телефон, он протянул его ей.
— Мама, поговори с папой… там номер есть.
Настя опустилась на колени, внимательно вглядываясь в синие глаза, полные слёз. Он был слишком мал, чтобы решить свои проблемы самостоятельно и единственным взрослым, кто мог всё исправить, кто мог помочь, была только она. Но она знала какими могут быть последствия, если вновь ввергнет себя в пучину сложных отношений.
И в её душе вновь разгоралась битва двух сил: поднявшая голову, заглушаемая любовь и вставшая на дыбы гордость. Гордость-защитница, гордость, охраняющая размеренную и спокойную жизнь. А между ними стоял её сын и просил помощи: сын, своей детской наивностью останавливающий эту глобальную битву.