Вопреки

Смирнова Ольга Викторовна

— Мама…

Никакая цель не может быть выше этого создания. Создания, интуитивно указавшего дальнейший путь. И в душе Насти поселился пусть ещё хрупкий, но мир. Мир двоих, готовый принять пополнение.

«Только ради тебя, малыш…» — подумала Настя, закрываясь от размышлений о последствиях принятого решения.

И она взяла телефон в руки. А сын сразу сел рядом на пол. Уже второй гудок был прерван тревожным «слушаю, сын».

— Стас, это я. Ты далеко?

— Нет. Не смог уйти. Тут сижу. На скамейке за воротами.

— А мы тоже… сидим. На полу

в моём кабинете.

— Что-то случилось?

— Да. Нам надо… приходи завтра. И детей посмотришь, и поговорим.

Глава 32

Тетрадь из сейфа

Утро Настя встретила с облегчением, прогнав, наконец, полубредовый сон, состоящий из двух пар синих глаз: счастливых сына и полных слёз Стаса. Тех глаз, что она увидела, зайдя к себе в кабинет.

Заснуть не удавалось почти до самого утра. Она уже не думала о побеге, прекрасно осознавая, какую боль причинит этим Славику. Она думала, как теперь приспособиться к новой жизни, в которой вновь появился Стас. Что он принесёт в их маленькую семью? Счастье или вновь душевные муки? А перед глазами то и дело возникала та смотровая площадка, на краю которой стояла её жизнь.

Следующий день проходил словно в тумане. Мелькали лица сотрудников, членов комиссии, то и дело в поле зрения попадал Стас, за которым, словно привязанный, ходил Славик. Что-то поясняла, подписывала документы и в конце концов, выпроводила комиссию за ворота. Стас остался, объяснив спутникам, что ещё не закончил в интернате работу и доберётся до Москвы самостоятельно.

А после обеда они втроём прогуливались по кленовой аллее. Небо очистилось от серости и стало на удивление голубым с белыми облаками, ярко светило солнце, хотя прогреть остывший воздух оно уже не могло. Аллея украсилась разноцветьем опавших кленовых листьев, которое внесло в душу Насти успокоение, некое равновесие в мыслях.

Общались в основном Стас и Славик. И уже обсыпали друг друга листьями и позанимались на уличных тренажёрах. А потом, присев на корточки, Стас что-то сказал сыну, и тот, кивнув, забрался на качели, смотря, как отец направился к Насте.

— Посидим на скамейке?

Настя кивнула и, сев, собралась что-то сказать, но остановилась, кинув взгляд на волосы Стаса.

— Ушёл от ворот сюда темноволосым, а вернулся с проседью.

Рука дрогнула и чуть приподнялась в желании погладить эти волосы с проседью, но, вовремя спохватившись, Настя переплела пальцы и отвела взгляд от Стаса.

— Сны видела?

— Да, — не сразу ответила она. — Я старалась сразу записывать их.

— Когда ты поняла, что Константин с Катей — это мы?

— После сна о кулонах. Когда я выбирала один из них себе.

— А я только подозревал, что ты — это ты. Метался. Но когда увидел в сейфе два кулона и, узнав у Вики, откуда второй, я чуть не помешался…

— Это было до свадьбы?

— В тот день, уже поздним вечером. Я мог бы прямо сейчас рассказать тебе,

что тогда произошло, почему не смог отказался от свадьбы. Но лучше, если ты увидишь всё собственными глазами. Хотя одно могу сказать: я попал в ловушку, расставленную отцом. Уверен, что к новогодним праздникам я окончательно разберусь с разводом. Приезжайте ко мне, и ты узнаешь всю правду.

— Куда? В Сочи или в Воронеж? Я не смогу и дня провести в том доме, где… в доме хай-тек.

— И не придётся. Но один раз там побываем. Это необходимо. А потом снова перестрою его и продам. А Новый Год встретим в пентхаусе. В нашем пентхаусе. Устроим сыну весёлый праздник.

Эти слова прошлись лёгким теплом в груди, и Настей овладели воспоминания о счастливой жизни там.

— Так ты согласна приехать в Сочи?

— Думаю, да. Но… если успеешь развестись.

— Успею. Даже если придётся за это отдать имущество отца. Пусть заплатит за то, что натворил.

Стас немного помолчал, а потом, повернувшись к Насте продолжил:

— Честно говоря, я даже не знаю с чего начать… Когда ты первый раз сказала, что мы с отцом не сможем отобрать у тебя сына, я посчитал, что это было сказано сгоряча. Но вечером… Настя, я не собираюсь ни отнимать у тебя сына, ни настраивать его против тебя. Ты можешь не доверять мне в чём угодно, только не в этом. Мало того, я сделаю всё возможное, чтобы оградить вас от своего отца. Особенно оградить сына от его влияния.

Сзади зашуршали листья, и Стас с Настей обернулись. Сын шёл к ним с большим букетом из кленовых листьев. Встав перед мамой и папой, некоторое время подумал и протянул букет Стасу. Тот улыбнулся, нагнулся и громко прошептал на ухо:

— Букеты надо дарить маме. Можно, я отдам ей?

Славик кивнул, и букет перекочевал в руки Насте. Она сунула нос в самую середину и вдохнула воздух.

— Как вкусно пахнет.

Стас улыбнулся.

— Я никогда не спрашивал тебя, любишь ли ты осень?

— Люблю. Но только красивую. Серую и дождливую просто терплю.

— Я тоже терплю, — вставил своё слово Славик и уселся на скамью между отцом и матерью.

Настя улыбнулась, затем расстегнула верхнюю пуговицу пальто и, отодвинув шарф, сняла кулон на кожаном шнурке. Протянула Стасу.

— Это твой.

Стас положил его на ладонь и некоторое время смотрел на ворона в ободке, а потом тихо произнёс:

— Буду считать, что доверие между нам восстановлено. Как ты их обнаружила?

— По подсказке. Тебе снился во сне ворон? Крупный, чёрный.

Стас выпрямился и полностью развернулся к Насте. Его синий взгляд впился в её глаза.

— Да. Я видел его дважды. Первый раз во сне, который рассказал, как к нам в прошлый раз попали кулоны, а второй уже в этой жизни. Там, на кладбище. Он своим ораньем вывел меня из анабиоза.

— А мы поговорили взглядами… как с тобой. Он заставил меня заглянуть в вазу. Я была в шоке.

— Кажется, мы сейчас оба в шоке.

— А я много ворон видел. Только они не совсем чёрные, — вклинился в разговор Славик.