Воробьиная сила
Шрифт:
— Quoth the raven, «Nevermore»! — почему-то по-английски сказал Эгор.
Конечно, я опознал цитату, но не стал отвечать, а лишь нанёс свой удар. Вернее, попытался нанести, так как тело мне больше не подчинялось. Я с ужасом попытался пошевелить рукой или ногой, направить магические потоки, но всё, что у меня получилось — издать неопределённый возглас.
— Определённая ирония заключается в том, — сказал Эгор, — что точно такую же меру предосторожности ты применил к Таагу-18.
Его тело окутало лёгкое сияние, а когда оно спало, то маг оказался полностью одетым, пусть и в другой комплект одежды.
Я понимал, что проиграл,
— Всем известно, что наложить Узду на разумного человека невозможно, — лекторским тоном сказал Эгор. — Ведь разум неизбежно сбрасывает любое принуждение. И с тех пор, как ты обрёл магию, все мои старания должны были поплыть вниз по реке, верно?
Я ничего не ответил, почти не слыша его слов. Меня не интересовало ни что он сделал, ни как. Мне хотелось лишь поскорее умереть, присоединившись к сыну, другу и любимым женщинам, кануть в небытие или же возродиться, лишённым воспоминаний о столь мучительном поражении.
— Э, так дело не пойдёт, — покачал головой Эгор. — У меня слишком долго не было хорошего собеседника, чтобы терять такую возможность сейчас.
Он картинно вытянул руку, и неразрушимые кристаллы с телами членов моей команды взлетели в воздух и плавно приземлились от нас неподалёку. Я, словно заворожённый, проводил их взглядом, краем сознания отметив, что могу двигать шеей и головой. Мне было не до конца понятно, чего хочет добиться Эгор — то ли помучить меня видом окровавленных и умирающих близких, то ли каким-то образом принудить к разговору, угрожая их жизням. Если последнее — то бесполезно: стазис продлится не менее шести часов, а за это время ни одна сила в мире не сможет повлиять на содержимое.
Эгор вновь повёл рукой, и ямы вокруг нас, ведущие в сочащуюся тьмой бездну, бесследно исчезли, превратившись в столь же ровный бесконечный каменный пол. Он сжал ладонь, словно комкая лист бумаги. Неразрушимая, казалось бы, капсула замороженного времени, в которую была заключена Кенира, засветилась и лопнула с оглушительным звоном, опровергая все мои представления о магии. Раздался запоздалый крик моей жены, только сейчас осознавшей, что получила несовместимое с жизнью ранение. Я сжал зубы до крошащейся эмали, удерживая крик — если Эгор собрался сделать мне больно, у него это прекрасно получилось.
Кенира дёрнулась несколько раз в невидимых путах, но ничего не добилась — лишь из дыры в животе хлынула кровь и вывалились внутренности.
— Успокойся, — раздражённо сказал Эгор. — Мешаешь.
Я открыл было рот, чтобы закричать, обрушить на него поток проклятий, но так и замер с отвисшей челюстью. Кровь, хлынувшая из ран Кениры, не потекла на пол, а, презрев все законы физики, вернулась обратно. Сквозная дыра в животе моей жены заполнилась ярким жёлтым светом, а когда тот схлынул, я увидел безупречно гладкую кожу. Кенира опустила руки, ощупала дыру в кожаных доспехах, провела пальцами по целому животу, а потом посмотрела на Повелителя Чар расширенными глазами.
Она благоразумно решила не атаковать, и Эгор довольно кивнул, приветствуя такой выбор. Кенира кинулась ко мне, заключила меня в объятия, а потом отстранилась, пытаясь понять, всё ли со мной в порядке.
— Отойди и не вмешивайся, — сказал Эгор. — Он пока что не может двигаться, не заставляй делать с тобой то же самое.
Вторым лопнул кокон Мирены. Та закричала от боли, но из-за загустевшего
Эгор высвободил Ксандаша, вырастил ему недостающие конечности, вот только, в отличие от Кениры и Мирены, плавно опускать на пол не стал. Впрочем, навыки тренированного бойца справились с этим маленьким испытанием без проблем, так что Ксандаш легко приземлился на ноги, шлёпнув босой ступнёй по камням. Последним из стазиса был извлечён Хартан. Эгор по-быстрому подлатал раны нашего сына и уронил с той же небрежностью, что и Санда. Наша команда вновь оказалась в полном сборе, не хватало только Таага.
— Ну так вот, о чём я говорил? — спросил Повелитель Чар.
— Подчинение… — пробормотал я, поперхнувшись от удивления, что каким-то образом могу разговаривать.
— Да, именно, о подчинении, — довольно кивнул Эгор. — Тебе, вероятно, казалось, что после обретения магии удалось избавиться ото всех ограничений. Ведь ты сумел рассказать о Цитадели, раскрыть все мои тайны — вернее, то, что ими считал. Я прав?
— Да, — вынужден был признать я.
Я не имел ни малейшего понятия, когда Эгор заложил в мой мозг эти команды, но, честно говоря, сейчас меня это мало волновало. Меня разрывали противоречивые чувства — счастье от того, что любимые люди живы, и страх за их дальнейшую судьбу и судьбу госпожи Ирулин.
— Тут очень просто, — беззаботным тоном продолжил маг. — Разум человека борется только с активным принуждением. Только с тем, что он способен зарегистрировать. Казалось бы, можно лишить кого-то сознания, воздействовать во сне, заложить скрытые команды, призванные сработать в определённый момент, верно?
Его спокойный и доброжелательный тон позволил мне немного прийти в себя, так что я кивнул.
— Нет, неверно! — торжественно воскликнул Эгор. — Как бы глубоко ни спал человек, и сколь бы сильной ни была потеря сознания, его магия всё равно действует. В Империи в своё время проводилось немало исследований, разработка казалась очень перспективной. Но проект пришлось свернуть. На эту тему было опубликовано немало отчётов и монографий, большая часть тиража уничтожена, но, конечно, все нужные экземпляры хранятся в моей библиотеке. Вот только ты, Ульрих, являешься ярчайшим исключением и сильно отличаешься от любого живого существа. И я говорю не о твоих модификациях — мало кто из сильных магов не баловался чем-то подобным, пусть и не в таких объёмах. Раньше магии у тебя не было, так что и нечему было реагировать на воздействие. Ну а потом, когда ты её обрёл, твоя душа воспринимала принуждение, как исходные данные, как отправную точку. Теперь, понятное дело, принуждение со временем спадёт. Но меня это уже мало волнует — все необходимые экспериментальные данные я получил.
— Когда?.. — начал я и осёкся.
Вопрос был глуп — у Эгора имелось сорок лет на любые эксперименты над моим телом.
— Ну же, не стесняйся, — усмехнулся маг. — Ты хотел спросить, когда я это сделал. У тебя не получается построить предположение, так как не хватает отправной точки. И я с удовольствием удовлетворю твоё любопытство. Пока ты находился в Цитадели, попыток обрести магию не предпринимал, так что устанавливать триггер не имело ни малейшего смысла. Но после твоего побега я ощутил некоторую надежду. Проще всего, конечно, было внедрить чары во время твоего неудавшегося самоубийства, но я сделал это позже, пока волок тебя к тому торгашу зверьём.