Ворон и роза
Шрифт:
Их связь становилась все теснее, и новая близость окутывала их волшебными чарами. Внутри Дэниела что-то менялось, у него теплело на душе от каких-то новых чувств, которым он не отважился дать свое название. Простое занятие любовью переросло в акт, который расшатал все основы его прежней жизни. В самые сокровенные мгновения ночи он прятался в ее нежность и испытывал восторг, который был опасно близок к обожанию. Он не мог точно определить тот момент, когда все это началось, но темнота, окружавшая его, начинала рассеиваться.
После пережитого им удовольствия Дэниел обвел взглядом тускло освещенную комнату. Когда-то она кишела воинственно настроенными, ярыми республиканцами. Он ожидал, что
Она устроилась на его плече. Повернув голову, он мог видеть ее профиль. При свете свечи лицо казалось таинственным, ангельским.
Внутри Дэниела жила ошеломляющая его влюбленность. Какое же она чудо: и ребенок, и женщина; мудрая и наивная, доступная и недосягаемая.
— У тебя завтра будет время, чтобы сходить в Лувр? — спросила она, отвлекая Дэниела от его мыслей.
— Нет, — ответил он, — у меня другие планы.
— Какие другие планы?
Он приподнял ее лицо за подбородок и заглянул в глаза:
— Заниматься с тобой любовью.
Этой ночью Лорелея уснула со знанием, что между ними установилась новая связь, могущественная связь, которая обладала силой вечности.
Но когда Лорелея проснулась на следующее утро, то обнаружила, что лежит одна в постели, а место, где лежал Дэниел, давно остыло. С затуманенным сном глазами и с приятной ломотой в теле от их ночи любви, она натянула на себя сорочку и открыла дверь. Подбежал Барри, чтобы поприветствовать ее, но она только рассеянно потрепала его по голове. Все ее внимание было обращено на записку, которая лежала на серебряном подносе на столике у двери. Буква «Н» в окружении лавровых листьев украшала тяжелый, кремового цвета рулон бумаги. Лорелея сломала печать.
Это было послание от Жозефины.
ГЛАВА 17
Почувствовав ловушку, Дэниел прильнул к кованой железной решетке перед фонтаном в форме рыбы, изо рта которой медленно струилась вода в темный бассейн, покрытый зеленой слизью. Мрачные предчувствия терзали его душу. Утреннее небо показалось ему вдруг зловещим, летний ветер — леденящим и злым, как в зимнюю стужу. В воздухе витала — какая-то напряженность.
На рассвете Сильвейн шепотом передал ему сообщение: швейцарские патриоты, наблюдавшие за Фэдоксом, видели, как туда примчался Фуше. Министр полиции исчез в здании, в то время как во оружейная охрана собралась в узком переулке у входа. Надвинув поглубже на лоб шляпу, чтобы скрыть свое лицо, Дэниел не спеша направился к началу аллеи. Томительно медленно тянулись мину ты ожидания. Дэниел в мыслях вновь унесся к Лорелее. Перед ним возникло ее лицо — свежее и красивое, как утро в горах.
— Смирно! — послышался приказ.
Дэниел вздрогнул и повернулся к крыльцу. Охранники выстроились в две шеренги по обеим сторонам от двери тюрьмы до черного экипажа, запряженного парой гнедых лошадей. Из здания вышел Фуше, а за ним полицейские вывели высокого мужчину.
Жан Мьюрон.
Дэниел едва сдержался, чтобы не броситься к заключенному и не вырвать его из рук тюремщиков. Но Мьюрона очень хорошо охраняли. Прежде чем он исчез в экипаже, Дэниел успел разглядеть спутанные черные волосы и до боли знакомое, побледневшее и осунувшееся за долгие месяцы заключения лицо.
Полицейские вскочили на лошадей и последовали за экипажем прочь с аллеи. Дэниел смешался с толпой зевак и солдат, запрудивших улицу. Он старался не думать о том, что станет со Швейцарией, если Мьюрон погибнет.
Дэниел спешил по парижским улицам, стараясь не выпускать из вида черную карету, увозящую Жана к новому месту заключения. Но кучи мусора,
Дэниел последовал за охраняемым экипажем через мост на левый берег реки. Проехав по набережной Сены, экипаж остановился у мрачного, потемневшего от копоти и сырости, здания. Охранники спешились и быстро ввели Мьюрона внутрь. Дэниел ударил кулаком в толстую стену крепости. Еще никому не удавалось бежать из Шантэрэна. Об этой тюрьме шла дурная молва. Сколько заключенных умерло здесь, так и не обретя желанной свободы; сколько страшных тайн хранили эти древние стены. Сейчас в этой крепости содержали только особо опасных государственных преступников и груды сегодня уже никому не нужных бумаг. Шантэрэн превратилась в неофициальный архив, в котором хранились изданные во времена Революции документы: памфлеты, книги и приказы, оставшиеся с кровавых лет Террора. И вот теперь Шантэрэн стала домом швейцарского патриота, ложно обвиненного в государственном преступлении.
«Это все проделки Жозефины, — со злостью подумал Дэниел. — Жозефины и Фуше. Жестокая месть Ворону, посмевшему выйти из повиновения и бросить ей вызов. Что же она выкинет на этот раз?» — недоумевал Дэниел.
Лорелея стояла в желтой гостиной, расположенной на первом этаже дворца, ожидая Жозефину Бонапарт. Она слышала, как за дверями по коридору расхаживает Сильвейн. Он вел себя так, словно приглашение Жозефины было настоящей катастрофой. Но Лорелея не разделяла опасений Сильвейна. Она с радостью согласилась на предложение Бонапарта проконсультировать его жену. Первый консул не терял надежды получить наследника от Жозефины, но и чудес не ожидал.
Лорелея разглядывала элегантную мебель. Ее восхищенный взгляд скользил по обитым парчой креслам и прекрасным портьерам из лионского шелка, украшавшим высокие окна. Она решила, что жена первого консула, должно быть, блистательная женщина, если окружила себя такой роскошью.
Несравненная Жозефина была моложе Лорелеи, когда приехала в Париж, чтобы выйти замуж за благородного француза. Ее первый муж погиб на гильотине, а она была заключена в Карм. В этой тюрьме, вспомнила Лорелея, как в аду, Дэниел провел два томительных года. Лорелея ничуть не сомневалась, что он и Жозефина познакомились и сблизились там, связанные общим горем и страстным желанием выжить. Хотя Дэниел и пытался это скрыть, но на его теле и в душе остались шрамы после — тех суровых испытаний. Она не могла не думать, что и на Жозефину ее нелегкое прошлое наложило отпечаток.
Внимание Лорелеи привлекли легкие шаги за сводчатой дверью. Жозефина остановилась на пороге. Солнечный свет окутал ее золотистой мантией. На женщине было белое платье, в мягких складках которого угадывалась ее еще по-девичьи стройная фигура. У ее ног вертелась маленькая собачонка.
— А вот и вы, — проворковала Жозефина. — Нам с вами о многом нужно поговорить. Идите сюда, присядьте рядом со мной.
— Благодарю вас, мадам, — ответила Лорелея. Жозефина устроилась на низком диванчике с белой обивкой. Лорелея присела в уютное кресло напротив. Их разделял изящный столик розового дерева, на котором стоял поднос с кофе и лежал фолиант в кожаном переплете.
Какое-то мгновение Лорелея пристально изучала Жозефину. Ее лицо было необычайно привлекательным. Живые, глубоко посаженные глаза так и притягивали к себе взгляд. Полные яркие губы приветливо улыбались.
— Почему вы так пристально рассматриваете меня?
— Прошу прощения, — Лорелея смутилась. — Отец Джулиан постоянно ругал меня за то, что я таращу глаза на каждого незнакомого еще мне человека. Я подумала, что Дэниел был неправ. Он однажды сказал… — она замолчала, ужаснувшись своей неосторожности.