Ворон и роза
Шрифт:
— Я родилась в монастыре в Ивердоне!
— Да, — кивнула Жозефина. — В то время считалось в порядке вещей светским дамам рожать в уединении, чтобы скрыть свои грехи.
Лорелею охватил ужас. Конечно же! Отец Гастон пытался убить ее, а не Дэниела! Он узнал правду о ней прошлым летом, когда ходил в Ивердон. «Но какой в этом смысл? — лихорадочно искала ответ Лорелея. — Отец Гастон был роялистом, он верил в божественное предназначение королей и в то, что все права на земле им даны Богом». Внутренний голос тут же
Лорелею одолевало желание поделиться своими сомнениями и переживаниями с женой первого консула, но она не решилась. У нее не было никаких прав обременять мадам Бонапарт своими заботами.
Лорелея вспомнила и о своем сражении с убийцей на горной дороге. Он не пытался ограбить ее, он пришел ее убить. Она вздрогнула. Если бы Дэниел не подоспел вовремя…
— Я должна разыскать Дэниела, — сказала она, складывая бумаги в свой ридикюль. — Я должна все рассказать ему.
У нее дрожали руки. Король Людовик — ее отец нес ответственность за ту бойню, которая произошла восемь лет назад здесь, в Тюильри. Сможет ли после этого Дэниел смотреть на нее и не видеть в ее лице черты человека, трусость которого привела к гибели восьми сотен швейцарцев?
— Ей-богу, — произнесла Жозефина. — Вы ничего не понимаете, да? — Она взяла в свои ладони руки Лорелеи. — Дэниел все уже знает.
— Не может быть. Он бы сказал мне.
— Совершенно ясно, что Дэниел Северин искал свою выгоду, когда решил связать свою жизнь браком с особой королевской крови.
— Нет, Дэниел не стал бы… — Лорелея закусила губу. «Люди лгут… Привыкай к этому…»
— Вы так уверены в нем, Лорелея? Он может быть очень хитрым.
— Он так не хотел жениться на мне, — сказала Лорелея, вспоминая его угрюмое лицо в день бракосочетания. — Если бы ваш муж не приказал ему…
— Нежелание Дэниела было, очевидно, частью его обмана.
«Ты должен жениться на мне, потому что любишь меня». Ей вспомнились собственные наивные слова, произнесенные несколько недель назад.
«Я никогда этого не говорил», — явно услышала она ответ Дэниела.
Вдруг ее осенило. Взгляд Лорелеи прояснился, и она наклонилась к Жозефине.
— У меня есть доказательства искренности поведения Дэниела.
Жозефина насмешливо изогнула свою красивую бровь:
— Какие доказательства?
— Он был погребен под снежной лавиной на перевале Большой Сен-Бернар и страдал потерей памяти. Он не мог нам назвать ни своего имени, ни цели визита в приют, — по телу Лорелеи разлилось тепло при воспоминании о времени, которое они провели вместе, минутах страсти, которые она никогда не может забыть. — Он полюбил меня еще до того, как вспомнил, кто он такой.
— Абсурд. Эта потеря памяти была чистым притворством.
— Но он не мог так притворяться. Он…
Где-то в глубине ее сознания зарождалось подозрение,
Лорелея почувствовала, как к горлу подступает тошнота.
— О Боже, — прошептала она. — Он действительно все знал.
Торжествуя, Жозефина взглянула на сжавшуюся в комок девушку:
— Так, это мы установили. Подлец женился на вас, чтобы иметь доступ в высшее общество и тем самым повысить собственную значимость.
— Он и пальцем не пошевелил для этого, — в отчаянии проговорила Лорелея. — Я все сделала сама.
Жозефина с пониманием глядела на девушку.
— Без сомнения, он ждал подходящего момента. А куда он ходит каждый день? Где он сейчас?
Лорелея опустила взгляд на свои руки, нервно теребившие складки платья:
— Я не знаю. Мадам, вы говорите так, как будто очень хорошо знаете Дэниела.
— Так оно и есть, моя дорогая.
— Откуда? — но она уже знала ужасную правду. — Вы общались в Карме?
Жозефина кивнула:
— И не только. Моя дорогая, это невозможно передать словами. Мы оба ожидали, что в один день мир для нас перестанет существовать. Ну, разве стоит удивляться, что мы держались вместе в то безнадежное время?
— Вы были любовниками, — проговорила Лорелея, чувствуя как внутри нее все онемело от боли и горя.
Жозефина не стала ни отрицать это, ни подтверждать.
— Это все в прошлом. Мы должны решить, что делать сейчас.
— Делать? Я ничего не могу…
— Чепуха. Теперь мы подруги. Доверьте мне выбрать решение, как сейчас поступить.
— Пожалуйста, Сильвейн, не спрашивай меня сейчас ни о чем.
Лорелея в слезах выбежала из дворца и пошла по дорожке парка мимо аккуратно подстриженных кустов живой изгороди, цветущих апельсиновых деревьев, не оглядываясь на Сильвейна, следовавшего за ней. Она знала и помнила только одно: ее муж, любимый ею человек предал ее.
— Ты бледна как снег. Что она тебе сказала? — допытывался Сильвейн. — Лорелея, умоляю тебя!
— Я иду к отцу Джулиану.
Сильвейн схватил ее за руку:
— Я не могу тебе позволить пойти к нему.
— Ты не сможешь остановить меня! — воскликнула Лорелея. Она с трудом вырвалась из цепких рук юноши. А в голове билась мысль: «А что, если и Сильвейн посвящен в эту тайну? Он был прошлым летом в Ивердоне вместе с отцом Гастоном».
Лицо Сильвейна стало мрачным.