Ворон: Сердце Лазаря
Шрифт:
— У нас своих проблем до чертиков, с той-то хренью в фонтане.
— Просто задумайся на секунду, Уолли…
Однако Уоллес твердо берет его за локоть и выводит из дома, мимо раздраженных местных полицейских и «скорой», к их машине, припаркованной на обочине.
— Тебе этот сукин сын даже не нравился, — говорит Уоллес, открывая дверцу. Фрэнк по-прежнему стоит под дождем, глядя на дом, пытается соединить фрагменты загадки в своей голове. Пытается разрешить фундаментальные противоречия и очевидные совпадения, которые беспокойно крутятся под черепушкой. Наконец Уоллес велит ему сесть в распроклятую
— Ты собираешься объяснить мне, почему это важно? — спрашивает Уоллес, отъезжая от дома мертвеца. Дворники начинают работать, мечутся по лобовому стеклу как остовы крыльев, но под ливнем практически бесполезны.
— Не уверен.
— Фрэнк, я тебя умолять должен? У меня задница промокла и отмерзла, так что я не в настроении.
Весь мир разлезается как старый свитер, снова думает Фрэнк. Плевать на осторожность, на параноидальную расчетливость, с которой он так долго старался удержать его от развала.
— Как ты думаешь, Потрошителем был Джаред По? — спрашивает он, когда Уоллес останавливается на светофоре.
— Я думаю, — начинает Уоллес, но свет меняется, расплывчатое пятно изумрудного света сияет сквозь дождь. Они аккуратно проезжают перекресток, направляясь обратно к автостраде в город. Уоллес протирает запотевшее стекло одной рукой. — А, ясно. Ты думаешь, нынешнее утро как-то связано с тем, что Джим Унгер вышиб себе мозги.
Фрэнку хочется закурить, но Уоллес пытается бросить, поэтому он и не тянется к пачке в кармане рубашки.
— Во-первых, убийства продолжались после того, как По посадили, — отвечает он, — То есть да, конечно, их не было сколько — пару недель, месяц?
— Слыхал о маньяках-имитаторах, Фрэнк?
— Я тоже сначала так подумал. Но херня про стихи, найденные вместе с телом Бенджамина Дюбуа, никогда не попадала в газеты, Уолли.
— Понятия не имею, о чем ты, — форд сворачивает к въезду на автостраду. — Дьявол, ну ни хрена не видно…
— Рядом с телом Дюбуа обнаружили копию «Ворона» Эдгара Алана По. Несколько строк было подчеркнуто…
— Хочешь сказать, писанина на фонтане была из того же стихотворения?
— Ага, — отвечает Фрэнк. — Оттуда же.
— И ты хочешь выяснить, как имитатор узнал о стихах в деле Дюбуа.
Фрэнк достает пачку из кармана и нажимает на прикуриватель. Извиняется, но Уоллес трясет головой.
— По убили в Анголе неделю назад, так? — Фрэнк вынимает одну сигарету и убирает пачку обратно в карман.
— Ну да, — отвечает Уоллес, приоткрывая окно. Воздух врывается с громким неприятным звуком, оба вздрагивают от ледяных брызг. — Вроде правильно.
— И на следующий же, мать его, день Винс Норрис перерезал себе горло. Винс Норрис был партнером Джима Унгера.
— Винс Норрис был еще и чокнутым, Фрэнк, — Уоллес рисует пальцем круги около уха.
— Потом мы обнаруживаем тело в парке сегодня утром…
— Если это можно назвать телом, — Уоллес вновь трет лобовое стекло ладонью.
— … вместе со строкой из «Ворона», а потом и часу не проходит, как узнаем, что Джим Унгер мертв.
— И теперь ты думаешь, что убийство все-таки совершил полковник Горчица в библиотеке с помощью разводного ключа. [18]
18
Аллюзия
Прикуриватель выскакивает, и Фрэнк закуривает от его раскаленного красно-оранжевого торца.
— Ты самая большая язва из тех, что мне попадались, Уолли, — говорит он, стараясь не выдать, что напуган и кое-что пробилось сквозь его защиту. Выдыхает, смотрит на ливень, на небо и растрепанные деревья. Ветер встряхивает форд, и заметно, что Уоллес с трудом удерживает машину на дороге.
— Это одна из моих сильных сторон, — ухмыляется Уоллес. — Не дает сунуть в рот собственный ствол по примеру недавно почившего детектива Унгера.
Фрэнк делает еще одну глубокую затяжку и наблюдает за тучами, припоминая, вид урагана на спутниковых фотографиях по телевизору.
Когда Джаред открывает глаза, ворон все еще сидит на его плече, жмется поближе к лицу, словно может украсть частицу тепла, которого нет в помине.
— Где мы?
Ворон отвечает тихим птичьим курлыканьем откуда-то из глубины горлышка.
Все еще льет. Джаред начинает думать, что дождь теперь навсегда, и воспоминания о солнце и о жизни одинаково лживы. Он не спал, но ощущение такое, будто видел сон. Не помнит, как выбрался из куста олеандра в Метэйри, но, судя по указателям, он снова в Старом квартале. Мощеная улица поблескивает под дюймовым слоем воды — ровная и прямая река, подпитываемая небом, водосточными трубами и хрустальными каскадами с крыш. Ему хочется лечь на мостовую, чтобы река унесла его по частицам, растворила его тело и сознание, всю боль, пока не останется ничего, кроме жирного радужного пятна. А потом исчезло бы и оно.
— Эй, мистер! — вопит кто-то. Черное лицо таращится на Джареда сверху из окна. Оно плавает и качается в прямоугольнике тени, обрамленном розовой штукатуркой, и человек снова кричит. — Соображения нету — под дождем шататься? Не слыхал разве, ураган идет?
Мне не хватило соображения даже для того, чтобы оставаться в мертвых, думает Джаред. Чего еще ждать от зомби, которому не хватает соображения даже для этого?
— И чего так разоделся, ща не Марди Гра! Эй! Птица твоя тоже промокнет!
Джаред машет человеку и отворачивается. Дождь стекает с черного латексного плаща Бенни, исчезает в ливне, капает с шутовской маски — он не помнит, когда снова ее надел. Переходит улицу вброд и прячется под ненадежной защитой, навесом магазинчика, торгующего травами и зельями вуду. Внутри магазина темно. Джаред стоит, разглядывая свое отражение в витрине.
И, смотря во мрак глубокий, долго ждал я, одинокий… [19]
Джаред трогает острый подбородок кожаного лица, скрывшего его собственное. Отражение следует его примеру.
19
«Ворон», перевод В. Брюсова