Воронцов. Перезагрузка
Шрифт:
И правда, буквально через полчаса на барском дворе собралось человек восемь. Трое мужиков — был Степан, Фёдор и вот этот хмурый, который Прокоп. Последний вечно ворчал на всё подряд, но руки у него росли откуда надо, и любое дело спорилось.
А ещё было пять женщин. Аксинья, мелкая, дочка старосты. Пелагея, что жила у самого края деревни, тётка Марфа — старуха хитрая, но в хозяйстве знающая каждую мелочь. А ещё две какие-то молодые. Позже представились — Настя и Дуняша. Они вечно хихикали, как на посиделках, да поглядывали на меня постоянно, перешёптываясь между собой. То ли над моими распоряжениями
Я оглядел эту ораву, собравшуюся во дворе, и подумал: 'Ну что ж, Митяй, теперь главное — не сплошать.
Степан подошёл ближе и спросил вполголоса:
— Ну что, малой, с чего начинать будем? Или ты думал, что само собой всё сделается?
Я глубоко вдохнул и выпрямился:
— Да что ж ты с меня то спрашиваешь, будто я барин. Меня ж только на хозяйстве оставили. Вот и попросил вас о помощи.
Они все засмеялись, но закивали, мол не зазнался малой. В итоге, поговорив с мужиками мы решили, что нужно заняться двором в первую очередь. Сарай вон, покосившийся, стоял словно пьяный мужик после праздника — того и гляди, завалится набок. Степан с Фёдором взялись его поправлять, засучив рукава. Тут же нашли, где доски подгнили — сырость сделала своё дело, превратив крепкую некогда древесину в труху, а какие треснули от времени и непогоды. Степан, мужик дельный и опытный, сразу прикинул объём работы:
— Да тут половину менять придётся, — проворчал он, ощупывая балки. — Хорошо хоть основа крепкая ещё.
Прокоп же, кряхтя и ворча на старые кости, принялся за забор. Тот совсем развалился — колья повыпадали, жерди поломались, а кое-где и вовсе одни пеньки торчали из земли. Я решил ему помочь, потому что был неплох в этом деле — в детстве у деда научился.
Сходили мы с ним до подлеска возле Уваровки — там росла знатная лоза, гибкая и прочная, словно специально для плетения создана. Нарезали её с запасом, благо росла густо. Прокоп, хоть и старик, а в лесу чувствовал себя как рыба в воде — сразу показал, какие прутья брать, какие оставить.
— Вот эта хороша, — говорил он, сгибая ветку в кольцо, — а эта ломкая, только время зря потеряем.
Вместе с Прокопом мы начали плести новую ограду. На удивление, получалось очень быстро — каждый прут был на своём месте, переплетение плотное и крепкое. Прокоп то и дело одобрительно кряхтел:
— Ай да, Митяй! Руки-то у тебя золотые, не то что у нынешней молодёжи.
В доме же Фёдор с топором наперевес начал чинить мебель. Стол там шатался, как пьяный мужик в Масленицу, да лавка всё время скрипела противно, как телега на ухабах. Каждый раз, когда кто-то садился, раздавался такой скрежет, что зубы сводило.
— Эх, мебель-то совсем никудышная, — бормотал Фёдор, переворачивая стол вверх ножками и осматривая его со всех сторон. — Но ничего, управимся!
Про печь не забыли — это дело важное, без неё зимой пропадём. Прокоп, когда увидел, что у меня хорошо получается с забором, оставил меня его доделывать, а сам, ворча на свою старость, занялся печкой. Выгреб золу — её там скопилось видимо-невидимо, где-то нашёл метлу на длинной палке. Трубу прочистил тщательно, выбив оттуда целые залежи сажи.
Женщины все ворчали хором, как курицы:
— Мы только убираться начали, а ты тут затеял!
Но ворчали без злости — понимали, что дело нужное. Прокоп тем временем, глиной замазал в печи трещины, чтобы и жар держала как следует, и чтобы через щели дым не убегал, да в избе не собирался. Работал аккуратно, со знанием дела — видно было, что не первый раз печи чинит.
Я метался между всеми, как заяц на пожаре — то Степану помочь, доску поровнее выбрать. То за лозой опять с Прокопом ходили в подлесок — материала требовалось много, а выбирать надо было тщательно, чтоб потом не переделывать и чтоб Прокоп лишний раз не ворчал.
А в доме бабы развернулись, как на ярмарке в торговый день! Аксинья, хоть и мелкая, но закатила рукава по локти и полы мыла, орудуя ветошью так, будто с нечистью сражалась. Вода в лохани быстро становилась чёрной от грязи, но девка не сдавалась — меняла воду и скребла дальше.
— Господи, — причитала она, — да как же тут жили-то? Грязи столько, что хоть лопатой греби!
— Да никто тут два десятка лет и не жил вовсе, — ответил ей Прокоп.
Пелагея с Марфой — те перестирали всё, что нашли в доме: рубахи барские да те, что были в избе до того, как мы приехали. Те хоть и были драные, но всё равно годились после стирки. Простыни, что были похоже больше на паруса рыбацкого судна — дырявые и серые от времени, — тоже пошли в дело.
Старые рушники, которые затёрты были до дыр и походили больше на решето, женщины заменили на чистые, с красивой вышивкой — видать, из своих запасов притащили, не поскупились для нового барина.
День был жаркий, но с лёгким ветерком, что шевелил листву и приносил прохладу. Для сушки стирки — самое то! Бабы развесили бельё уже на новом заборе, который мы с Прокопом большую часть сплели буквально только что. Простыни аж хлопали на ветру, как флаги какого-то победного флота, белые и чистые.
«К приезду барина, — думал я, наблюдая за общей суетой, — высохнет всё, и дом будет пусть не как новенький, но, уверен, ему будет приятно». Я даже прищурился, представляя, как боярин Егор зайдёт в обновлённую избу и ахнет от удивления: «Ах, Митяй, какой же ты молодец!»
А работа кипела вовсю — каждый делал своё дело и старался как для себя.
К вечеру, когда солнце уже краснело, как спелое яблоко, готовое сорваться с небесной ветки, двор очень даже преобразился. Сарай стоял уже ровно, словно по линейке выверенный, не покосившийся, как утром. Забор аж блестел новой лозой, которую мы с Прокопом сумели заплести очень ловко. А в доме пахло мокрой глиной — Прокоп успел замазать все щели, и теперь везде было чисто, как в церкви на Пасху.
Бабы, управившись с работой, сидели на лавке перед домом, все судача о том, как барин рыбу коптил над костром, словно заправский рыбак, и хихикали, вспоминая, как Прокоп чуть не застрял в печи, когда полез чинить дымоход.
Я хоть и вымотался, как будто целый день косил в поле под палящим солнцем, но чувствовал себя так, будто мы горы свернули. Успели сделать всё, и даже больше, чем планировали с утра. Хотел, правда, ещё пару курей попросить у крестьян — для хозяйства, — да потом подумал, что не стоит. Кто ж ими заниматься-то будет? Да и зерна у нас сейчас нету, чем кормить-то.