Воронцов. Перезагрузка

Тарасов Ник

— Петь, — начал я, раскладывая доски, — вымеряем каждую доску, чтоб как из-под станка выходило. Не хочу, чтоб колесо хромало на ходу. Нужно, чтоб ровное было и середину отцентровать главное точно, чтоб один в один было, иначе всё дело насмарку пойдёт.

Пётр хмыкнул понимающе и достал из кармана верёвку с завязанными через равные промежутки узлами.

— Ага, местная рулетка, — усмехнулся я.

— Дедовский способ, — отозвался Пётр, явно не понимая что такое рулетка, — показывайте на каком расстоянии делать.

Выбрали

доски, которые ближе к середине кололись — все с полметра шириной. Все были как на подбор, словно дуб сам знал, для чего растёт. Сантиметров семь толщиной каждая — самое то для нашего дела. Я чертил угольком на каждой, где резать, чтобы лопасти были ровные, как под линейку выведенные. Пётр пилил уверенно, с нажимом, я подгонял рубанком, бранясь про себя, когда стружка летела в лицо и щекотала нос.

— Гляди, как стружка завивается, — заметил Пётр, останавливаясь передохнуть, — значит, дерево хорошее, не пересохло.

— Это радует, — согласился я, отряхивая опилки с рубахи.

Доски на лопасти аккуратно отложили в сторонку. Каркас же принялись собирать с особой тщательностью. Получился хороший ровный круг — диаметром ровно три метра, как и планировал. Для надёжности делали перемычки крест-накрест. Пётр считал, что двух хватит для прочности, но я настоял на четырёх.

— Лучше перебдеть, чем недобдеть, — сказал я, выставляя их как спицы колеса. — Мало того, что дуб сам по себе тяжёлый, так ещё и нагрузка постоянная будет. Вода будет давить на лопасти с приличной силой, поэтому лишним не будет.

Пётр кивнул, прикидывая нагрузку в уме.

— С другой стороны, правильно говорите. Река у нас быстрая, особенно после дождей. Снесёт, если хлипкое будет, как щепку.

Скрепляли всё гвоздями из игнатовского клондайка — железо оказалось отменное, не гнулось и не ломалось. Пётр ещё для верности обвязывал соединения верёвкой, промоченной в дёгте.

— Двадцать первый век прямо отдыхает, — пошутил я, глядя на эту надёжную, хоть и архаичную конструкцию.

Илья с Прохором между тем справились со своей задачей и подошли поглядеть на наше творение.

— Ничего колесо выходит, — одобрил Прохор, обходя его кругом. — Только вот как крепить будем к берегу?

— Об этом я уже думал, — ответил я, вытирая пот со лба. — Нужно будет соорудить крепкие опоры. Сделаем площадку над водой, плюсом укрепим распорками по диагоналям.

Работа спорилась, и я чувствовал, как растёт уверенность в успехе всего предприятия.

К обеду первая часть колеса уже была готова, она стояла, прислонённая к дубу как некий памятник нашей упёртости и терпения. Я отошёл на несколько шагов назад, прищурился, посмотрел критическим взглядом.

— Ну, вроде ровный получился, — пробормотал я, обходя конструкцию со всех сторон. — Даже, можно сказать, идеальный круг вышел.

Петька вытер пот со лба, оставив

на коже древесную стружку, и гордо кивнул. Митяй тоже подошёл поближе, восхищённо разглядывая плоды нашего труда.

— Что ж, вроде вырисовывается, — сказал я, присаживаясь на большой камень у берега. — Мужики, перекур!

Митяй уже слышал от меня эту заветную фразу множество раз, поэтому тут же достал из прохладной тени корзину. Там, как всегда, лежали румяные пироги — на этот раз с капустой и яйцом. Кусок сала, толстый как ладонь, завёрнутый в чистую тряпицу. Квас в глиняном кувшине, ещё прохладный с утра.

Над рекой неторопливо летали стрекозы, и прочая живность — их крылья переливались на солнце как витражи. А солнце между тем пекло нещадно, как в настоящей сауне — влажность тут повышенная была, речная. Рубашки на всех промокли насквозь.

— Слушай, Петька, — сказал я, откусывая кусок пирога, — а как думаешь, выдержит такая конструкция как мы задумали речной поток?

— Выдержит, барин, — уверенно ответил мастер, жуя сало. — Дуб-то какой взяли, сердцевинный. Да и крепления железные, не подведут.

Митяй молча кивал, слушая нашу беседу и периодически поглядывая на полуготовое колесо с нескрываемым восхищением.

Перекусив и обсудив мелкие технические детали, распределили дальнейший план работ. Прохор с Ильёй должны были продолжать колоть доски, а мы с Петькой займёмся второй частью колеса — зеркальной копией первой.

— Главное, чтобы размеры точно сошлись, — повторял я. — Миллиметр в миллиметр, иначе вся конструкция будет бить и вибрировать.

— Понял, барин, — кивнул Петька. — По чертежу буду делать, одинаковые получатся. Потом еще примерим.

В итоге так и занялись каждый своим делом. Митяй был назначен старшим по хозяйственной части — принеси, подай, подержи. Парень оказался на удивление сообразительным помощником, схватывал всё с полуслова.

Работа спорилась. Петька орудовал инструментами как виртуоз, а я следил за точностью размеров, периодически сверяясь с чертежом. К середине дня вторая дуга была готова, к вечеру — вся вторая половина колеса.

— Вот это да! — присвистнул Митяй, когда мы установили обе части рядом. — Прям как две капли воды одинаковые!

Что очень радовало — размеры сошлись идеально. Поставили половинки колеса рядышком друг с другом, отошли подальше посмотреть на результат.

— Ей-богу, как щит какой-то богатырский, — пробормотал Прохор, любуясь творением наших рук.

— Илья Муромец позавидовал бы, — хмыкнул я.

Я так подумал: да, когда всё это дело закрутится, завертится от речного потока, мужики, наверное, ахнут от изумления. В деревне такого точно не видывали.

— Завтра будем соединять половинки, — сказал Петька, собирая инструменты. — А послезавтра можно и лопасти крепить начинать.