Воронцов. Перезагрузка

Тарасов Ник

— Да процессом, говорю, руководи. Что кому делать, за что хвататься. Да и погнали уже!

— Барин, кого погнали? — Илья растерянно оглянулся по сторонам.

— Ай, много вопросов задаёшь, давай работаем! — махнул я рукой.

Глава 21

В общем, Пётр ухмыльнулся и выбрал дубовое бревно, что побольше. Присмотрелся к нему внимательно, покрутил, простукал костяшками пальцев. А оно — вон какое ровное, прям как под линеечку! И сучков практически не было — словом, материал что надо.

Он первым делом принялся делать надрубку с того конца,

что потолще был. Так, чтобы туда клин вошёл как нож в масло. Сначала сделал пару аккуратных, пробных ударов топором, примериваясь к древесине. Потом посильнее замахнулся, причём попадал точно в то самое место, где бил до этого — мастерство сказывалось.

В итоге топор вгрызся в древесину с таким сочным хрустом, что аж щепки отлетели во все стороны, как искры из растопленной печи. Дубовый запах тут же ударил в ноздри.

Вытащив топор из бревна, Пётр аккуратно вставил острый кончик клина в получившуюся щель. Сам клин был достаточно длинный — ладоней пять, но к концу расширялся, становился где-то с ладонь шириной. Настоящий разрывной клин, по всем правилам сделанный.

Взяв увесистый молот двумя руками, стал постукивать по этому клину, будто гвоздь забивал. Каждый удар отзывался глухим звоном. Бревно нехотя, но стало поскрипывать, потрескивать изнутри.

— Илюх! — скомандовал Пётр, не прекращая работы. — Давай подпирай!

Илья тут же схватил второй клин — он был гораздо толще первого, и носик у него не такой острый, зато мощнее. Сунул его в щель, в которую уже провалился первый клин, чуть сбоку. Потом добавил усилий — забил его молотком поглубже, потом взял ещё один, потолще, потом ещё один.

Я стоял в сторонке и смотрел, как они, пыхтя от натуги, методично расширяли трещину. Подбивали клинья по очереди, всё больше и больше раздвигая волокна древесины. Молот мерно стучал — тук-тук, тук-тук. Бревно скрипело и потрескивало, будто жаловалось на свою незавидную судьбу.

Пётр, аж красный как свёкла от напряжения, вбивал клин всё глубже и глубже, а Илья ловко добавлял новые клинья, чтобы щель не смыкалась обратно, а наоборот — неуклонно расширялась.

— Петь, ты прям как доктор на операции! — не удержался я от подколки. — Так приловчился, что бревно само скоро на доски будет расщепляться.

Мужики заржали, но работу не прекращали. Дело шло к концу — щель росла с каждым новым ударом молота, древесина поддавалась всё охотнее.

И вот в какой-то момент — хрясь! — бревно лопнуло надвое с таким треском, что птицы с ближайших деревьев взлетели испуганно. Получились две ровные половинки, почти одинаковые.

— Ух ты! — присвистнул Илья. — Как по маслу пошло!

— То ещё не всё, — усмехнулся Пётр, вытирая пот со лба. — Это только начало.

Потом закрепили одну из получившихся половин в самодельных тисках из брёвен, так чтобы можно было с ней работать дальше, и всё началось заново. Пётр снова вбивал клин в свежий торец, Илья помогал ему расширять щель — второй клин, потом ещё и ещё, и так раз за разом, методично и неторопливо.

— Главное — не спешить, — приговаривал Пётр, примериваясь к очередному удару. — Дерево само подскажет, где слабое место.

И действительно, эта половина треснула ещё быстрее. Потом принялись за вторую — и та тоже поддалась их упорству.

В итоге получились доски сантиметров пять-семь толщиной. Не шедевр столярного

искусства, конечно, но для водяного колеса вполне сойдёт — прочные, из хорошего дуба.

Не прошло и полутора часов неспешной работы, как у нас уже лежали четыре таких доски, ровные и добротные. Обрубки же, которые остались с краёв бревна, аккуратно отложили в сторону.

— Эти тоже сгодятся ещё, — сказал Пётр, оглядывая результаты работы. — На втулки пойдут или на крепежи всякие.

— Неплохо получилось, — кивнул я одобрительно.

Пока Пётр устанавливал следующее бревно, аккуратно подгоняя его под нужный размер и проверяя, чтобы волокна шли ровно, Илья, не теряя времени даром, схватил с телеги старый, но добротный рубанок. Пристроил между устойчивыми камнями получившуюся доску и принялся методично строгать первую заготовку.

Стружки вились длинными золотистыми лентами и падали к его ногам, источая тот самый, ни с чем не сравнимый аромат свежего дуба — терпкий, чуть горьковатый, но удивительно живой. Доска буквально на глазах становилась всё более гладкой, и каждое движение рубанка оставляло за собой идеально ровную поверхность, словно шёлк.

Тут над рекой неторопливо пролетела серая цапля, лениво и размеренно махая своими широкими крыльями. Создавалось странное впечатление, что она специально наклонила свою голову на длинной шее, посмотрела прямо на нашу небольшую артель и что-то тихо курлыкнула, будто одобряя всю эту человеческую суету у речного берега. Может, и вправду одобряла — кто знает, что у этих птиц на уме.

Буквально в тот момент, когда Пётр с характерным треском расколол очередное толстое бревно ровно пополам, к нам притопал запыхавшийся Митяй, а следом за ним, неспешно, но шёл вечно ворчащий Прохор. Тот деловито поплевал на свои рабочие ладони, как положено настоящему мужику перед серьёзным делом и тут же бодро спросил:

— Что делать-то, барин? Говорите, чего надо.

— Что-что, — махнул я рукой в сторону кучи брёвен, — коли да строгай вместе с остальными, а то Петька с Ильёй до самой зимы пыхтеть будут, не управятся вдвоём.

Митяй, сияя довольной улыбкой как начищенный самовар, моментально схватил тяжёлый топор и принялся примериваться к бревну. Прохор же взялся за молот — инструмент явно по его силе и опыту. И да, дело сразу пошло заметно быстрее.

К самому вечеру, когда солнце уже направилось в сторону горизонта и бросало длинные тени от наших фигур, мы успели расколоть почти половину всех заготовленных брёвен на добротные доски толщиной по пять-семь сантиметров каждая. Удивительное дело — в общем-то ровные получились, как под копирку сделанные, что не могло не радовать глаз. Видно, руки у мужиков правильные, опытные.

Строгать решили уже завтра — света маловато стало, да и устали все порядочно. Сложили доски аккуратной штабелем так, чтобы между ними воздух гулял свободно, чтобы не прели от сырости, а наоборот — сохли равномерно на сквознячке.

— Ну что, молодцы мы сегодня, — похвалил я всех нас, отряхивая штаны от древесной пыли и стружки, — завтра доделаем остальное. Петь, прикинь заранее, что из инструмента на завтра брать с собой. Хорошо?

— Так что, барин? — переспросил Пётр, вытирая пот со лба рукавом рубахи. — Клинья, молот, рубанки точно понадобятся. Да пилу ещё, ежели подрезать что придётся по размеру.