Воронья душа. Том 2
Шрифт:
Осторожно, чтобы не разбудить Эванса, я поднялась с пола и, бесшумно, почти пролетев над полом, подошла к двери.
Этот подлец сидел передо мной такой слабый, такой беззащитный, что я могла бы легко избавиться от него.
«Сильвия! Приди ко мне! Я жду тебя!» — вновь услышала я.
— Я иду к тебе, мой возлюбленный, — едва слышно прошептала я, протянула вперед руку, ладонью вверх, и над ней засияло кроваво-красное пламя. Мои силы вернулись ко мне, и единственной преградой, которая отделяла меня от желанного мужчины, был этот мерзавец Эванс Валлас. Мне было так просто убить его. Стоит всего лишь бросить в него мой демонический огонь, и его не спасет уже ничто: ни его магия, ни Бог.
Вдруг Эванс открыл
— Сильвия… — словно захлебнувшись воздухом, испуганно выдавил он.
— Прочь с дороги. Иначе я уничтожу тебя и всех, кого ты любишь, — низким тоном произнесла я. — Я не буду предупреждать тебя дважды, Эванс Валлас.
Он ничего не ответил, лишь испуганно отполз прочь от двери.
Я похотливо ухмыльнулась и, используя телекинез, открыла дверь.
— Сильвия… Борись с этим… — послышался голос Эванса, но я раздраженно метнула в него маленький красный шар, и он упал, охваченный крепким сном. Я могла бы убить его, но что-то заставило меня только лишить его способности помешать мне. Должно быть, мое сердце стало слишком добрым. Пора избавиться от него!
«Сильвия! Приди ко мне! Я желаю тебя» — пронесся вокруг меня знакомый шепот.
— Я только твоя, любовь моя! Я иду к тебе! Сделай меня своей! — охваченная похотью, с чувством сказала я и, выйдя в коридор, медленно направилась к лестнице, что вела на палубу, где, знала я, ждал меня Капитан.
Глава 16
РОV Дерек
— Что ты несешь? — не поверив словам леди, тихо спросил я и прищурился, как дикий зверь, готовый к атаке. — Еще с утра моя мать была в полном здравии.
— Увы, мой король, ее нашли мертвой в склепе вашей династии, у гроба вашей дочери… — начала было вестница.
— Этого не может быть. Я только что похоронил дочь и не могу похоронить еще и мать. Это какая-то ошибка, — решительно бросил я.
Я не мог поверить в то, что она сказала. Не мог и не желал.
— Леди Сульвай? Мертва? — Хедда ахнула и приложила ладонь ко рту.
— Дерек… Я… У меня нет слов… — тихо промолвил Бергил, и на его лице отобразилась такая жалость ко мне, что я почувствовал, как окончательно и бесповоротно разбилось мое сердце.
— Мой король, вам не нужно ни о чем беспокоиться: мы сами сделаем все, что требуется. Леди Сульвай была очень добра ко всем нам, и мы желаем отплатить ей тем же, пускай и после смерти. Но, как вы знаете, слухи, ходящие о вашей матери и ее связи с нечистыми силами, пугают, и пока никто не вызвался омыть ее тело… — склонив голову, тихо произнесла леди.
— Как вы смеете говорить такое о моей матери? Если она умерла, как ты это утверждаешь, как смеете вы по-прежнему рассказывать о ней небылицы и называть ее ведьмой? Больше, чем она, в этом дворце не делал никто! Добрее ее, человека не сыскать во всем Калдвинде, а вы распускаете языки? — Злость, спящая в моей груди, проснулась от сна, и я готов был снести головы всем, кто посмел открыть рот и поливал мою святую мать грязью. — Она ни разу не упрекнула вас за всю ту ложь, что вы шептали за ее спиной! Старики были ею одеты, обуты, бедняки накормлены, а дети, потерявшие своих родителей, благодаря ей, посещают классы при дворце и учатся грамоте вместе с моей собственной дочерью! Какая, к черту, ведьма? Или, может быть, я с рогами уродился?
— Прошу, простите меня, мой король, впредь я не стану говорить подобные вещи! — поспешила оправдаться женщина, но ее лживые оправдания уже совершенно не заботили меня.
Хоть кто-нибудь в этом дворце любил мою матушку по-настоящему, не считая ее родных? Похоже, что нет. Как же горько осознавать все это… Мой собственный народ считает ее ведьмой, любовницей Дьявола. Народ, который она всегда жалела и кормила,
— Не посмеешь. И больше того: если я еще хоть раз услышу эту наглую черную ложь, не сносить вам всем головы! — мрачно пообещал я.
— Простите меня, милорд. — Леди присела в низком реверансе, а затем покинула покои, должно быть, проклиная меня и посчитав настоящим чудовищем.
Но я не желал больше церемониться со сплетниками. Теперь я понимал, что был слишком мягким правителем. Мне нужно было отрезать злые языки еще в день моей коронации, но я трусливо закрыл глаза на то, что в моем собственном королевстве доброе имя моей матери позорил и очернял каждый желающий.
— Оставьте меня одного, — приказал я Андраде, Хедде и Бергилу, и медленно захромал обратно в кресло. В этот раз ноги едва держали меня, но мне было плевать: дойду ли я до опоры, упаду на ковер… Все равно. Все та же жестокая реальность: сперва Смерть забрала мою старшую дочь, а теперь я лишился той, что любила меня больше себя, той, что дала мне жизнь. Теперь я верил, и меня охватило такое невыносимое одиночество, что я желал броситься лицом вниз и зарыдать от горечи и боли.
— Я принесу вам успокоительный отвар, милорд, — услышал я обеспокоенный голос Андрады за моей спиной.
— Нет. Не нужно. Лучше прикажи доставить тело моей матери во дворец и обмой ее… — Я обернулся к магичке, и мои губы скривились в усмешке. — Конечно, если решишься притронуться к ведьме.
— Ваша мать была светлым лучом мира и добра, и я никогда не считала ее ведьмой, — прохладным тоном ответила мне Андрада. Видимо, я обидел ее своим бестактным обвинением. Но вдруг ее лицо смягчилось. — Вы выжаты, милорд, как сок из спелого апельсина. Вам нужны отдых и тишина. Я пошлю за вашей матушкой и отдам ей все почести, которые полагаются матери короля. — Она склонила голову и исчезла в дверях.
— О, Ваше Величество! Мне так жаль! Я знаю, что такое потерять дорогого родителя! — покачала головой Хедда и, присев до самого пола, прошептала: — Пусть душа вашей матери покоится с миром, а ее тело упокоится рядом с нашим ангелом Альвой. Господь призвал их в свои чертоги слишком рано… — Она поднялась и, смахнув со своих щек слезы, последовала за Андрадой.
— Иди, Бергил. Я не хочу никого видеть, — честно признался я, видя, что мой друг все еще оставался в покоях, словно не решаясь покинуть меня.
— Если желаешь моей поддержки, ты знаешь, где меня найти, — тихо сказал Бергил. — Биться со мной на мечах уже не сможешь, но выпить чашу вина силы у тебя еще имеется. — Бергил принес мне низкий поклон и выполнил мою просьбу.
Оставшись наедине со своим горем, я рухнул на колени и, объятый беззвучными рыданиями, закрыл лицо ладонями.
Ночью я лежал в своей постели, холодный, как мертвец, и, утонув в своих мыслях, вспоминал все свои грязные и жестокие поступки, все свои ошибки и разбитые планы на будущее. Но разве теперь у меня есть будущее? Моя старшая дочь убита, мать умерла, а моя законная супруга предала меня с придворным лекарем. Но мне нужно держаться за жизнь и надежду. Ради Вильи — самого дорогого существа, которое только осталось в этом мире. Она нуждается во мне, в своем отце. Она потеряла сестру и бабушку… А я даже не навестил ее сегодня… Но я не сделал этого не потому, что не желал взваливать на свои плечи еще и ее боль, не потому что боялся ее рыданий: мое тело предавало меня, и я походил на страшного урода. Я не хотел пугать дочь и причинять ей еще больше боли, ведь теперь, увидев меня, она поймет, что я не просто болен, а что я, ее отец, умираю и оставляю ее сиротой. Я знал: когда я умру, Хедда позаботится о моей дочери, но я не желал покидать ее, я должен бороться. Должен надеяться на то, что Сильвия вернется с противоядием. Она — единственное мое спасение, но, дьявол, я никогда не прощу ей предательства.