Воротиться нельзя влюбиться!
Шрифт:
Кто бортует подруг ради штанов, тот пусть не удивляется, что к моменту, когда штаны уйдут, подруг не останется. А штаны обязательно уйдут, особенно если надеты на такого засранца, как Глеб.
Я, разумеется, хотела ответить всё, что думаю о таком поступке вообще и примирении с Глебом в частности, но стоило набрать морозного воздуха в лёгкие, как телефон обиженно пиликнул, и шуршание в трубке затихло. Посмотрела на телефон, а он сел. Зря надеялась, что до вечера дотянет, аккумулятор у него стал совсем ни к чёрту.
Заметив спешащего мимо мужчину, обратилась
— Извините, время не подскажете?
— Подскажу. Непростое нынче время, — хохотнул в ответ мужик, дождался моей ответной кислой улыбки и добавил: — Без двадцати девять.
— Спасибо! — поблагодарила я. — С наступающим.
— И вас! Смотрите только, чтоб на вас не наступило! — радостно закончил он и поторопился развлекать более благодарную публику.
Ладно. Какой у нас план Б? Или В? Или хотя бы Ы?
Напрашиваться к кому-то за три с небольшим часа до боя курантов? Да гори оно конём! Развернувшись, я направилась обратно на площадь. Там весёлая компания обнаружила у себя лишние пальцы, то есть решила повзрывать петарды и фейерверки. Хоровод уже распался, а хороводоводы смеялись и передавали друг другу здоровенную флягу. С молоком и мёдом, наверное. Сейчас напьются и спать лягут.
Скорее всего, мама уже ушла. Ей до тёти Тани, Сашенькиной мамы, полчаса ходьбы, а она хотела быть там к девяти.
А я дома побуду. Да. Мандаринки есть, шампанское тоже. Послушаю по телевизору, что это был тяжёлый год, и тоже лягу спать. А завтра утром проснусь бодрая, свежая и сделаю зарядку. Обязательно сделаю. Я весь следующий год обязательно буду делать зарядку каждый день. Уж если решила, то решила. Не как в прошлые разы. К лету как раз похудею. А то что я вечно толстею к зиме, надо для разнообразия хоть раз к лету похудеть.
К счастью, мамы дома уже не было. Повезло. Я спокойно разделась и включила телевизор, где уже шёл парад достижений пластической хирургии, или, как его ещё почему-то называли, концертом звёзд эстрады. Звёзд, потерявших популярность примерно тогда же, когда вышло из употребления слово «эстрада».
В холодильнике обнаружились два мандарина-смертника, банан, решивший, судя по цвету, репатриироваться обратно в Африку, и останки некогда знаменитого режиссёра, Эмилио Полкурицы. Останкам было уже дней пять, поэтому выглядели они так, что их подобало кремировать, но мама настаивала на том, что их нужно доесть. Сама только почему-то не ела.
Холодильник был почти пуст, потому что мы обе не планировали встречать праздник дома, зато в морозилке имелся запас домашних пельменей, так что голодной я не останусь. А ещё доем торт, потому что с завтрашнего дня я точно на диете, а он будет меня провоцировать.
Мама, разумеется, будет наезжать из-за торта тоже, но какая разница? Всё равно будет, так хоть повод достойный.
Вспомнив про телефон, достала его из пуховика, чтобы поставить на зарядку. Заодно и зеркальце вынула из кармана. При свете оно оказалось очень красивым — тонкой работы оправа из ажурного металлического кружева. Наверняка новое и явно дорогое — ни царапинки, ни трещинки, ни
Зря мама говорит, что меня бы на панель не взяли. Это в стриптизёрши толстых не берут, потому что они могут палку перегнуть. Вернее, шест. А в проститутки берут всех, кровати-то куда крепче.
Да и потом, на лицо я симпатичная. Правда, на то, что ниже лица, клюют обычно представители братских народов возрастом за сорок. Но клюют же. И пэрсиком зовут регулярно. Да и толстой меня никто, кроме матери, не называет. Плотной, сбитой, альтернативно стройной — да. Толстой — нет. А с первого января я буду тренироваться и на диету сяду. И зачёт сдам.
Внимательно рассмотрев своё отражение в зеркале, я взяла и пожелала:
— Хочу жизни сказочной, желательно подальше отсюда, любви огромной и принца на белом коне, умного, богатого и красивого. А, ну и похудеть.
После этих слов зеркальце вдруг засияло магическим светом, взвилось под потолок и открыло портал в прекрасную новую жизнь...
Ага, как же.
Ничего не произошло. Вообще ничего.
Убрав зеркальце в шкаф, я налила себе горячего чая, положила на блюдечко кусок торта и стала щёлкать пультом, переключая каналы. Везде одни и те же лица! Ну сколько можно, а?
Завернулась в плед, пригрелась на диване и случайно задремала, так и не дождавшись боя курантов.
Ох, знала бы я, чем дело обернётся!
Сказ первый, о злодействе некоторых злодеек
Я — фольклорный элемент,
У меня есть документ.
Я вообще могу отседа
Улететь в любой момент! [*]
— Девка! А, девка! Просыпайся! — настаивал звонкий девичий голос.
Голова напоминала чугунок, по которому кто-то треснул лопатой. Внутри противно гудело. Во рту пересохло, а ещё ныло плечо — кажется, я его отлежала.
С трудом разлепив веки, я поняла, что проснулась то ли в просторном гробу, то ли в деревянной нише, одну сторону которой закрывали вышитые крестиком занавески. Шокированно огляделась, но зрение пока оставалось мутным, да и света не хватало. За занавеской раздался скрип. Неловким движением я коснулась вышитой ткани и потянула в сторону.
За занавеской оказалось зеркало, отражение смотрело на меня внимательно и улыбалось. Я аж икнула от неожиданности, потому что сама-то точно не улыбалась. Нет, это не зеркало. Просто в проёме хихикает… моя точная копия? Сестра-близняшка?
— Вы кто? — выдохнула я.
— Кощей в пальто! — ответила она и заливисто засмеялась задорным, живым смехом.
Ну хоть голоса у нас отличаются!
Я поняла, что веселящаяся копия стоит на лестнице, за её спиной — типичная русская изба, а я лежу на печи, укрытая лоскутным одеялом.