Воротиться нельзя влюбиться!

Муратова Ульяна

— Скажите, а чем можно у вас перекусить? Голодная я…

— Очень голодная? — вдруг обрадовался дед.

— Очень, — кивнула я.

— Так енто мы быстро сообразим-то!

Домовой с такой прытью принялся метать еду на кухонный стол, что три секунды спустя я поняла, насколько сильно переоценила свой голод. Чего на столе только не было! И солянка, и холодец, и репа пареная, и свежий калач, и ассорти из вареников.

— Полбу любишь? — спросил дед, потирая ладони.

— Не пробовала, —

призналась я.

Он аж руками всплеснул.

В общем, из-за стола я не вышла, а выкатилась. Дед Постень накормил меня сначала до отвала, а потом ещё немного. Я ела и нахваливала. Когда отяжелела и осоловела от такого количества еды, домовой ласково на меня посмотрел и, чуть не прослезившись, сказал:

— Иди уж, я приберу…

В общем, еле поднялась в светлицу, да и завалилась спать, клятвенно пообещав себе искупаться с утра. Вот только спала почти до обеда. Видимо, организм решил не ждать окончания волнений и стрессов, а впасть в спячку примерно до весны. Возражений с моей стороны не было никаких.

— Маруся! Просыпайся, — постучал в дверь князь. — Время наказания.

— М-м? — сонно протянула я. — Что за террор — до завтрака наказывать?

— Так время завтрака уже прошло давно, — хмыкнул через дверь Кощеевич. — Вставай. А то пропустишь это наказание, придётся тебе другое придумывать, ещё более изощрённое.

— Иду! — крикнула я и побрела в ванную, приводить себя в порядок, бурча под нос: — Тиран и деспот…

— Я всё слышал!

— А обзываться правилами не запрещено! — отозвалась я.

Нет, и что за слышимость такая в этом тереме? Хорошо, что я с зеркальцем не успела поболтать, а то князь давно бы про него узнал.

Приведя себя в порядок, надела зелёный — под цвет глаз — сарафан и повязала волосы лентой. Если Его Темнейшество утверждает, что моя красота на него не действует, то обязательно необходимо её навести. Надо ещё у домового попросить книгу с рецептами домашней косметики. Румяна из свеклы, помада из давленных жуков, тушь из сажи и слюны коня — вот эти все прекрасные изобретения средневековых красоток. Куда я без них?

Спустилась вниз и застала князя за столом.

— Присоединяйся.

— Спасибо, — села я рядом.

— Калью будешь? — предложил он.

— Буду, — не стала привередничать я, хоть и понятия не имела, что мне предложили.

Оказалось, что калья — это шикарная кисловатая уха, пряная, сытная и с икрой. Сначала подумалось, что варёная икра мне не понравится, но оказалось очень даже вкусно. Особенно вприкуску с ситным хлебушком.

— Наказание тебе я определил такое: будешь кикимор выслушивать.

— Что?

Ну… пока что не звучало как что-то запредельное. Что они, орут громко? Или в чём проблема их выслушивать?

— Ко мне через полчаса прибудет

их делегация. Требования у них одни и те же — сделать их полновластными владелицами болот. А болотниц — выселить. Но куда я их выселю из естественной среды обитания? В общем, надо их как-то задобрить и утихомирить. Хотя бы на месяцок. Потом они ещё одну делегацию пришлют, и всё начнётся с начала, — устало скривился князь.

— А прогнать их не пробовали? — спросила я.

— Пробовал. Будет только хуже. Так что твоя задача: выслушать, успокоить и отправить их обратно на болота довольными, чтоб они от меня отстали. Всё поняла?

— Да, — легко согласилась я.

— Только болотниц не обещай никуда выселять. От них делегация будет завтра. Примешь тоже ты, — вдруг довольно улыбнулся князь.

— И это всё наказание?

— Нет, обижаешь, Марусь. Послезавтра озёрницы, потом речницы, а потом ночницы. Волота я, так и быть, сам приму.

И так доволен почему-то был собой собеседник, что мне в душу закрались сомнения: не всё так просто.

— А они не возмутятся, что вместо тебя их принимаю я?

— Даже если и возмутятся — пусть их. В крайнем случае пожалуются во время следующего визита, уж как-нибудь я это переживу.

— И это всё наказание? Остаться исполняющей обязанности Влада Кощеевича?

— Ага, — кивнул он. — Если нарушишь условия, придумаю что-то похлеще. Удачи! Дед, уберёшь со стола?

— А чего б не прибрать, — проскрипело из-за печки. — Ты енто, медовик-то будешь? Ян-то испёк с утреца.

— Буду, — кивнул довольный донельзя князь. — Сейчас Марусю отведу в приёмную и вернусь.

Его Темнейшество проводил меня в другую часть терема, в которой я ещё не была. Крытый арочный переход вёл фактически в соседнее здание, и гвалт, доносящийся оттуда, слышался издалека.

По мере приближения к приёмной, князь всё ускорял шаг, а возле двустворчатых дверец с резными чёрными лебедями, глядящими друг на друга, остановился, сочувственно на меня посмотрел, распахнул их и зычно проорал, перекрывая шум:

— От моего имени сегодня вас примет сударыня Маруся!

Подтолкнул меня внутрь на растерзание болотной нечисти, а затем и вовсе закрыл дверь с той стороны.

Высоко задрав голову, сударыня Маруся в моём лице вплыла в приёмную и сразу же заметила два трона. Один массивный, чёрный, явно мужской. Второй — похожий, но поменьше. Так как никаких указаний по поводу занимаемого трона не было, я села на самый большой. Гвалт на секунду прекратился, и три десятка кикимор проводили меня глазами, а потом вдруг заверещали все разом, в три раза громче.

Галдёж стоял невыносимый. На уши надавило так, что аж глаза начали вылезать из орбит. Ультразвуковая пытка, не иначе.