Воровка чар (Дилогия)

Сокол Анна

Михей застонал, и они замолчали. Тропа раздвоилась. Более утоптанная дорога уходила вправо, огибая деревню и кладбище, тогда как узкая стежка уводила сквозь светлый березняк к темному еловому лесу, сперва извиваясь вдоль опушки, а потом ныряя в его сумрачную прохладу.

— Да не простые это были отшельники, а самые что ни на есть искусники, жили себе на отшибе, колдованили потихоньку, книжки умные писали, да нашим помочь с бедой какой — никогда не отказывались. Эх, были времена... Еще говорили, что их не просто умертвили, а наизнанку вывернули.

— Такие

вещи всегда оставляют следы, и стереть их может лишь чистый душой, тот, кто не просит ничего для себя, — чернокнижник вскочил в седло.

— Учтем,— серьезно кивнул Казум и добавил, разворачивая телегу:— Легкой дороги, господа колдованцы.

— Спасибо, — ответил за всех чернокнижник и, не глядя на меня, подстегнул лошадь.

Пришлось догонять и Михеева мерина понукать, да еще и смотреть, чтобы колесо в яму не попало и не сломалось, ибо заменить его тут точно негде.

Вроде все хорошо, мы же победили и мэтра этого, и Лиску, а настроение гаже не бывает. Вит смотрит волком. Рион торопится, знать бы еще, куда. Михей стонет, только и смотри, чтобы сквозь повязки кровь не проступила. Что я вообще здесь делаю? На этой лесной тропе с этими мужчинами? Кто они мне — друзья или враги?

Облачко сочувственно вздохнула. Тамит сказал, мне в Тарии не жить, из-за странной магии, что живет внутри. Теперь уже вздохнула я, как бы ни хотелось обвинить вредителя во лжи, но его слова все больше и больше походили на правду. Так куда теперь? В Княжество? В Озерный край родню искать? Ага, как же, прям ждут меня там с распростертыми объятиями, каравай поди-ка испекли и рушник соткали. Или может переправиться за Тесеш в белые земли кочевников?

— О чем задумалась? — неожиданно спросил чернокнижник.

Я подняла голову, слишком задумалась и не заметила, как рядом оказался Вит, и мы какое-то время ехали бок о бок, Рион по-прежнему был впереди, Михей на возке позади. Проникающий сквозь густые кроны свет сместился, а значит, дело уже к вечеру…

— О будущем, — неожиданно ответила я правду.

И так резкие черты лица чернокнижника застыли. Вроде ничего не изменилось, он продолжал смотреть, как и смотрел, но… Откуда этот холод в глазах? Что случилось после того, как мы остановили вызвавшего демона мага? Ничего. Спать пошли. Я что, не в той комнате заночевала? Или громко храпела?

Кошка лениво махнула хвостом, ее подобная ерунда не интересовала.

— Вот уж о чем, о чем, а об этом не стоит тревожиться... — начал чернокнижник, и в этот момент Михей вскрикнул, приподнял голову, обвел мутным взглядом лесную тропу и снова отключился, серые повязки окрасились красным.

— Привал, — крикнул Риону вириец, слезая с лошади.

Михей продержался до конца перевязки, а когда вода в котелке закипела по второму разу, не выдержал и, превозмогая боль, спросил:

— Я маг? — стрелок приподнялся на локтях и посмотрел на Вита, как ребенок, что в канун праздника выпрашивает имбирный пряник у взрослого. — Я очистил капище?

— Отвечай осторожно, — посоветовал Рион, закидывая щепоть душистой травы: — Что бы ты ни сказал, парень

поверит тебе, как самому Эолу.

— Да. Ты — маг, — не вняв предупреждению чаровника, ответил кудесник.

— Но у меня нет резерва!

— Что только к лучшему, — усмехнулся Вит.

— Но так не бывает, — возразил Рион, задумчиво почесывая рану над бровью. — Резерв есть всегда, пусть вы, чернокнижники, невообразимо его уродуете. Но изначально он есть у всех. Даже у нее, — он указал на меня. — Был. Пусть ее магия — не магия, кровь — не кровь, а так неведома зверушка. По-другому не бывает…

— Неужели? Совсем нет? Не припоминаешь ни одного мага, что не имеет резерва? — прищурился чернокнижник.

— Да, было бы чего припоми… — начал парень. Начал и не закончил.

— Сколько чаровников отказали тебе в ученичестве? — поинтересовался вириец у Михея.

— Двое — Дамир и Неман, — стрелок был бледен, он лежал на животе в старом возке, что подтащили ближе к огню, перебинтованный вдоль и поперек. Лежал, не в силах подняться и продолжал задавать вопросы. Он всегда был упорным, часто даже во вред себе.

— Даже жаль их, — ответ парня немного развеселил чернокнижника, — Я приглашаю тебя в Вирит для принятия ученичества в Сем'э’Рьел, — сказал Вит Михею.

— На чернокнижника? — поинтересовалась я.

— Нет, а жаль, — в голосе вирийца не слышалось ни капли сожаления. — На артефактора.

— Черт-черт-черт, — быстро поговорил Рион. Другого подтверждения Михею и не требовалось. — Но в Тарии давно нет «дающих жизнь вещам» [42] .

— Поэтому и приглашаю. Кто здесь обучит искусника?

42

«Дающий жизнь вещам», он же искусник —маг-артефактор

Михей хлопал глазами, здорово при этом напоминая ушастую сову. Слова видимо запаздывали, как и мысли.

— Это правда? — наконец, жалобно спросил парень.

— Я вообще никогда не вру, — поклялся Вит, а я по-детски хихикнула, совсем как Ксанка, когда сын кузнеца таскал ей жареные каштаны и поникшие ромашки.

— Я маг? — повторил стрелок, и уже уверенней добавил: — Я маг!

— Что такое Сем’э’Рьел? — по слогам произнесла я незнакомое слово.

— Магистрат в Вирите, где запрещенной магии учат, — ответил за вирийца Рион. — Собирают способных и обучают скопом, как баранов. Не то, что у нас, один действительный — один ученик.

— Я маг! — Михей сейчас вряд ли мог сказать что-то иное, только повторять: — Я маг!

— У него природного резерва нет, — я подкинула веточек в костер и спросила то, что интересовало, прежде всего: — Как он может быть магом, даже артефактором?

— Артефакторам он не нужен, они энергию не накапливают, а отдают, направляют, наделяют силой предметы. Как бы тебе объяснить… — задумался Вит. — У тебя есть дорогая вещь? Не по деньгам, а по сердцу?

Взгляд Михея скользнул к арбалету.