Воровка чар (Дилогия)
Шрифт:
— Потому что, о них не любят рассказывать. Они наш позор, — Рион посмотрел на Миру, рука девушки дрогнула и несколько капель из наполненной плошки упали на угли и зашипели.
— Тогда почему ты хотел быть одним из них? — привстал и поморщился от боли.
— Потому, что зеркальные маги, единственные, кому не страшны волны выверта, единственные, кому не страшен дасу.
— Они настолько сильны?
— Нет, я бы даже сказал наоборот, настолько слабы. Их резерв — зеркало, они сами — отражение. Если зеркальному магу встретится на пути слабый маг — он тоже становится слабым,
— А если человек? — спросила Мира, протягивая Риону миску, но тот проигнорировал и ее жест, и ужин. — Если колдованцев рядом не будет, а только люди?
— Значит, и он будет человеком. Он — отражение… Отражение чужой силы. Или слабости. Паразит, как… как…
— Глисты? — нашелся Михей.
— Пусть будут глисты, — не стал спорить бывший чаровник.
— И если такой встретит демона, то… — не выдержал забывший про похлебку Кули, — убьет его? Разорвет на мелкие кусочки?
— Понятия не имею, — тускло сказал Рион. — Меня не учили обороняться от демонов, не говорили, что надо закрываться при его прорыве. Да, я знаю, что такое дасу, и что такое выверт, и что он делает с магами. Знал, но, — парень внезапно дернул воротник рубахи, словно она мешала ему дышать, — но…
— Ты знал, но все это было не про тебя. Не про нас, — я поняла, что хотел сказать Рион. — Всего лишь строки в старой книге.
— Да, — дрожащим голосом подтвердил парень, — я ни разу в жизни не закрывал резерв, для мага это — то же, что лишиться рук и ног. Другое дело зеркальные, их резерв он… он... иной. Он отразит любые магические волны, зеркальный сам станет волной. Ну, так говорят.
— И за это их убивают? — удивилась я, конечно, маги — те еще юродивые, взять хотя бы Немана, Тамита, да и Риона с Витом, но какой смысл пенять на зеркало, коли рожа крива? Кстати о Вите, что-то он сегодня долго…
— Они не только отражают, — признался равнодушным голосом бывший чаровник.
— Так я и знала, — я взяла у Миры тарелку.
— Говорят… ну вернее, почти не говорят, а шепчут, когда переберут медовухи, что они могут…
Я вскочила на ноги, забыв и о магах, и о Рионе, и о разлившейся у ног похлебке. Никогда не разбиралась в магических рангах и жила себе вполне счастливо, даст Эол, проживу впятеро больше. Или не даст, и не проживу, особенно если буду сидеть и слушать дальше.
От чужого пристального взгляда шерсть встала дыбом.
На меня охотились.
— Айка, — прошептал Михей, заряжая арбалет.
Кули ойкнул, Оле схватила его за плечи и прижала к себе. Бесполезное действие, нужное лишь ей. Угрызения совести они такие. Она хотела оставить мальчика в Волотках. Оставить на смерть, хоть она и не знала этого. Оле себе этого не простит и будет цепляться за парня при любом признаке опасности, в тщетной попытке защитить. Мира с громким стуком уронила черпак в котелок.
Чужое внимание напоминало чесотку между лопаток, отчаянный зуд, до которого никак не может дотянуться рука.
Я припала к земле, выпуская когти.
— Айка, — еще тише прошептал стрелок, наводя арбалет на лесную чащу, подсвеченную красноватым золотом уходящего солнца.
Хвост метнулся вправо, потом влево.
Я
Оле охнула, когда я бросилась в чащу. И тени приняли меня. Мягкая земля бесшумно пружинила под лапами. Лесные запахи вдруг стали слишком густыми и насыщенными, кошачья поступь мягкой, тело гибким и послушным… Мое тело. Охота — это хорошо. Охота — это правильно. Не позволю чужаку охотиться в одиночку.
— Я слышу тебя, — прошептала я.
Сумерки окрасились серым. Мне стало все равно: день вокруг или ночь. Мне все равно, где ты притаился, слился ли с камнем или укрылся шуршащим листьями. Не уйдешь…
Но незнакомец и не собирался. Он него тянуло влажным любопытством и ожиданием.
Ветви едва заметно качнулись, сбрасывая капли влаги на спину. Чужак скупым движением ушел от моего броска и едва слышно зарычал, скорее одобрительно, чем угрожающе. В серо-черной картине мира он казался высоким, с длинными руками и ногами, вытянутой лысой головой и оскаленной пастью. От него пахло чем-то знакомым, чем-то…
Я кувырнулась через голову и тут же вскочила на ноги. Но незнакомец и не думал нападать. Он стоял напротив, почти зеркально повторяя мою позу, ноги чуть согнуты, плечи ссутулены, когти выпущены, зубы оскалены. То ли человек, то ли зверь.
Так мы и стояли целую минуту. Бесконечную минуту, за которую решимость сменилась недоумением. Чужак медлил, не нападая и не отступая, с любопытством нюхая воздух. Как оказалось, я тоже не готова просто так броситься на кого бы то ни было. Кстати, а на кого? Раньше я не встречала таких созданий. Тогда откуда же взялось это чувство узнавания? Я видела что-то похожее на него, видела совсем недавно.
Незнакомец вздернул голову и зарычал. А я тут же узнала запах, узнала стук сердца того, кто приближался к нам, ощутила тепло собиравшейся в его руках магии. И чужак тоже ее ощутил. На этот раз не было ни сомнений, ни колебаний, они оба двигались молниеносно.
— Вит, нет! — закричала я.
Но было поздно. Или вирийцу было все равно, что я там кричу.
Чужак прыгнул на чернокнижника. Магия сорвалась с рук Вита. Я не знаю, зачем это сделала. Не могу объяснить, может, всему виной воспоминание, что мелькнула на краю сознания. Может… В тот момент было не до мыслей.
Я прыгнула на чужака, за миг до того, как огненный шар вирийца столкнулся с незнакомцем. Глупый поступок. Ничего хорошего, как водится, из этого не вышло, вместо одного под удар попали двое.
Я сбила чужаку атаку, но и только. Вряд ли бы он дотянулся когтями до горла чернокнижника. Вряд ли он умел ходить сквозь магический огонь, это под силу только Эолу и его сподвижникам.
Я врезалась в незнакомца плечом, и мы оба упали на землю, где нас накрыл огонь. Но за миг до того, как обжечься, я успела рассмотреть в магическом свете… Значит, не показалось. Чужак не был лысым, вытянутую голову, покрывали светлые, почти бесцветные короткие волосы, светлые глаза, узкие черты лица… Я вспомнила, где видела его. Вернее, не его. Себя.