Воровка чар (Дилогия)
Шрифт:
Таким же бесцветным было мое отражение в зеркале, зубы такими же острыми, а черты лица такими же чуждыми, как и у него. Мы не были близнецами, нас не перепутал бы и самый невнимательный крестьянин, но мы были похожи, как могли быть похожи псы с одной псарни.
Чужак был той же крови. Чужак мог ответить на вопросы. Но…
Огонь коснулся кожи. Я заорала, скорее от испуга и разочарования, чем от боли, потому что ее не было. Магия Вита, казавшаяся такой родной и знакомой, прильнула к коже, словно невесомая ткань, теплая, а совсем не обжигающая.
А вот чужак захрипел, завыл, задергался, пламя,
Что-то свистнуло у уха, и я едва не помянула Михея и его самовольный арбалет, когда увидала короткое оперение вонзившейся в землю стрелы. Это был не болт. И стрелок явно не наш. Я вскочила на ноги, ослепительно белый свет сорвался с ладони Вита и упал на чужака. Вторая стрела вошла ему в ногу, третья, разодрала край моей рубахи, которая и так почти превратилась в лохмотья, магический огонь щадил меня, но не ткань.
Чужак выгнулся, содрогаясь всем телом, свет стекал с него тяжелыми каплями, оставляя после себя черную обугленную кожу. Четвертая стрела с шипением вошла в горло, пятая в живот, шестая…
— Нет, — прошептала я.
Из-за ближайшего дерева вышел лучник, спуская тетиву. За ним солдат в форме Вирийского княжества. Когда-то такая же красовалась и на Вите, жаль, сейчас узнать ее в этих лохмотьях трудновато. Еще один воин подскочил к бьющемуся в агонии чужаку и взмахнул мечом.
Шестая стрела срезала прядь моих волос. Седьмая угодила бы прямо в голову, если бы ее не сбил чернокнижник, чем-то невидимым и упругим. Стрелу он отвел, а вот удар нет. Один из солдат подскочил сбоку и пнул меня под колено носком сапога. Я вскрикнула, упала, а подняться мне не дали. Тот же самый сапог надавил на плечо, прижимая к земле, а кончик острого ножа, замер в волоске от горла.
Ну, не сами конечно, как показывают многолетние наблюдения ни сапоги, ни мечи отдельно по дорогам не ходят, только в компании с человеком. Очень злым человеком, готовым в любой момент опустить лезвие.
Я зарычала…
— Стоять, — гаркнул Вит так, что я едва дышать не разучилась.
Солдаты тоже оценили. Тот, что опустил меч на чужака, громко крякнул поднимая окровавленное лезвие, стрелок дернул луком, и восьмая стрела ушла много выше головы чернокнижника, четвертый солдат, которого я, увы, не могла видеть, начал что-то говорить и замолк. На прогалину вышел последний воин, седовласый, массивный, он выглядел гораздо старше мужчин, что так ловко махали мечами, с нашивками в виде крестов не только на плаще, но и на рукавах.
— Лежать тварь, — скомандовал, тот, что стоял надо мной и перенес вес на ногу. Больше всего мне сейчас хотелось запустить в нее когти и послушать, как он верещит.
— Приветствую, капрал, — чернокнижник встряхнул ладонью, а потом развернул ее к мужчине.
Укол магии был мимолетным, но достаточно эффективным, на коже вирийца проступил черный рисунок, несколько перекрещивающихся
— Господин высокий кудесник, — прогудел седой, и его воины облегченно выдохнули, даже кончик меча у моего горла чуть отстранился.
— Не знал, что у этих тварей, — он кивнул на тело чужака, а потом посмотрел на меня. — Может быть вторая самка, маги говорили, что только одна на всю жизнь, — последнее, он произнес с презрением и отворачиваясь скомандовал: — Убить.
Меч качнулся, я зашипела, вжимаясь в землю…
— Я сказал, стоять, солдат, — рявкнул Вит. — Или умрешь раньше нее.
Вириец с мечом заколебался, всего на одно мгновение, его рука перехватила эфес, но за этот миг чернокнижник успел многое. Он успел призвать магию, она заклубилась в его руках облаком беспросветной тьмы.
— Господин куде… — начал капрал, багровея.
— Вы не понимаете, капрал. Я не дам ее убить. А если попробуете, сами отправитесь к Рэгу. И вы, и он, — чернокнижник посмотрел на того, что все еще держал лезвие у моего лица, видимо дожидался, когда я, как следует, его рассмотрю.
Солдат скривился и нехотя отвел клинок, я тут же вцепилась в него пальцами, когти звякнули о железо.
— Это вы не понимаете, господин кудесник, — капрал в сердцах указал на тело мужчины, а потом на меня: — Это не человек, и она не человек. Это «притвора». Она думает лишь о себе, служит только себе и верна лишь себе. Она сбежит в лес и бросит вас при малейшем признаке опасности, а может и еще чего похуже. Сколько владельцев вот таких вот зверушек не проснулось утром по причине вспоротого горла, и не счесть. Вы заигрываете с нечистью, пусть она и выглядит, как человек, и ведет себя, как человек. Она притворяется. Она притвора! Внутри она зверь!
— Я Витторн Ордианский в присутствии пятерых свидетелей…
— Девятерых, — раздался голос, и на прогалину вышел стрелок. Вернее почти вывалился, арбалет дрожал в слабых руках, лоб покрыла испарина, раны, наверняка, снова открылись… Но он пришел. Рион, в руках, которого не было даже завалящего ножичка, показался из-за ствола ближайшего дерева и без интереса осмотрел наших новых знакомых. Вооруженная половником Мира выглянула из-за плеча бывшего чаровника.
— Девятерых, — невозмутимо повторит чернокнижник, — Признаю ту, что зовется Айкой Озерной членом моей семьи и беру полную ответственность за ее поступки. И обещаю, что причинивший ей вред, будет отвечать передо мной и моим высоким родом жизнью. Тьма свидетель.
Черное облако на его руке вспучилось, заворчало, как недовольная предгрозовая туча и вспыхнуло сразу несколькими молниями.
— Слово принято, — констатировал Вит.
Капрал сплюнул и кивнул стоявшему надо мной солдату, тот убрал меч в ножны.
— Меня в это не впутывайте, — высказалась появившаяся Оле и решительно шагнула к седовласому, таща за собой мальчишку. — Господин солдат, я их знать — не знаю, и знать не хочу, кто такие и чего по лесам шастают.
Я вскочила на ноги, солдат отпрянул и сотворил знак, отвращающий зло. Конечно, знать не знает нас Оле, а предавать положено только мне.