Воровка чар (Дилогия)

Сокол Анна

— Куда он увел Риона? Ну, говори, — потребовала я, хватая женщину за волосы и заставляя посмотреть в глаза.

— В Веллистат, — хрипло каркнула она.

— Зачем?

— Затем, что для вызова понадобятся жертвы, да не простые, людьми тут уже не отделаться.

— Рион — его ученик!

— Знала бы ты, как Дам жалел, что взялся учить этого недалекого неумеху… Знал бы Дам, что ты обо всем догадаешься — прихватил бы и тебя, рассуждала бы сейчас лежа на алтаре.

Я отпустила ее волосы и вытерла ладонь о штаны, не смогла удержаться. Отвернулась, делая шаг к кладовке…

— Дура! — Лиэсса схватила меня за ногу. — Дура, вириец убьет тебя! У него нет

выбора! Твой единственный шанс — Дамир!

— Шанс на что?

— На жизнь! Помоги ему, а потом…

— Что? — мне и в самом деле было интересно, в зале трактира все сильнее и сильнее пахло горелым. — Будем жить среди мертвецов веселой семьей на троих, как кочевники за Тесешем?

— Это лучше, чем смерть, — Лиэсса вдруг стала цепляться за меня, как нищенка у часовни Эола в попытке выклянчить медный черень. — У нас будет сила! Мы уедем отсюда, туда, где никто не будет знать… Мы заставим с нами считаться…

— Так ты мою силу делишь? — я отцепила ее руки от своей ветхой, истрепавшейся по краям одежды.— Тогда ответь на один вопрос. Сколько мне понадобится времени, чтобы убедить Дамира в том, что сила, поделенная на двоих, это гораздо больше, чем поделенная на троих? Зачем нам целитель, у которого резерв с наперсток?

— Ах, ты! — женщина просто задохнулась, ее умоляющие еще секунду назад руки, вдруг скрючились. Она схватила меня за руку, впиваясь ногтями в ладонь, и дернула на себя. — Сегодня ты сдохнешь, а я буду смеяться. Запомни это, последним, что ты услышишь в этом мире, будет мой смех…

На соседней лавке появились маленькие язычки пламени.

— Нет, — сказала я, — не будет. — И выпустила когти.

Не те человеческие обломки, которыми царапала меня Лиэсса. А свои призрачные когти, что появились у меня вместе с хвостом. Они вспороли ее кожу, словно наполненный вином бурдюк. Потекла кровь. Женщина завизжала, силясь убрать руку, дергая и дергая кистью, но вместо того, чтобы освободиться, только еще сильнее насаживаясь. Волосы упали, закрывая кривящееся от боли лицо. Без труда удерживая ее одной рукой, второй я дернула за серебряную цепочку, вытаскивая на свет украшение. И даже почти не удивилась, увидев на конце черную капельку маскировочного амулета. Точно такого же, как у меня.

— А Тамит знает, у кого еще есть подобный артефакт? — спросила я, но женщина продолжала дергаться, не слушая и не видя ничего вокруг. — Знает, что Дамир раздает их направо и налево? — Я сжала черный камешек в кулаке и ощутила слабую едва уловимую пульсацию. В нем еще была сила. Голод дал о себе знать, неприятным сосущим чувством, словно в животе, вместо внутренностей находился водоворот. — Чем люди отличаются от вещей? — спросила я в пустоту. И сама себе ответила: — Ничем. Те же сосуды, только говорящие.

Камешек в моей ладони нагрелся, отдавая тепло, а вместе с ним и силу.Женщина замерла, тоненько подвывая, ее рука все еще была насажена на мои когти. Ее волосы вдруг посветлели, и в них появилось золото, они стали цвета рыжего закатного неба. Лицо помолодело…

— Сколько же у тебя имен? — прошептала я, глядя в зеленые глаза, что сменили черные, глядя в еще одно знакомое лицо, — Лиэсса. Или лучше Лиска? А может, Аська-хитруха?

Иногда мы не властны над своими эмоциями и над их проявлениями. Люди пугаются громкого крика, девки визжат, увидев мышь, кузнец выражается на великом и могучем тарийском, попав молотом по пальцу. Иногда что-то происходит помимо нашей воли. Так и сейчас я называла имена, а маски одна за другой проступали на ее лице и тут же исчезали, как сброшенные второпях вуали. Лиэсса, Лиска,

Мира… А скольких я не знала, скольких не могла назвать и увидеть? Каждая из личин исчезала, забирая с собой какую-нибудь черточку ее лица: разлет бровей, цвет глаз, горбинка носа, пухлые губы, румянец…

Камешек остыл. И вместе с ним исчезли чужие лица, оставив после себя последнее.

— Аська-хитруха? Так тебя звали в родных Волотках? Когда-то давно, до того, как ты сбежала с заезжим магом, — я выпрямилась. — А мага звали Дамир Вышградский? Или тогда он еще не был Действительным? Вы тогда в первый раз столкнулись с вывертом?

Женщина задрожала всем телом, слепо смотря куда-то мимо меня. Она оказалась куда старше, чем я думала. Когда-то черные волосы уже начали седеть, губы оплыли, глаза выцвели и глубоко запали, окруженные сеточкой лопнувших сосудов. Обычная, ничем не примечательная, женщина, затюканная жизнью, уставшая от нее. Таких в Тарии тысячи. Как сказал покойный Казум, много лет минуло с тех пор, как она уехала из родного поселка.

Лиэсса перестала дергаться, перестала вырываться, лишь продолжала смотреть прямо перед собой. А кровь все текла по нашим рукам.Я уронила ставший бесполезным камешек, он ударился о лиф ее платья и замер на груди. Темный дым стелился по полу. Натертое мастикой дерево занималось медленно, и пламя еще только подбиралось к столу.

Когти исчезли, женщина упала на пол и уткнулась лицом в доски, судорожно дыша, будто пробежала не один десяток вар. Она больше ничего не говорила, лишь сжимала и разжимала кулаки, несмотря на рану в ладони.Я нехотя отвернулась и пошла к кладовке. Нехотя, потому что…Я тряхнула головой, отгоняя назойливую мысль. Кошка рычала. Она была против того, чтобы оставлять врага за спиной. Живого врага. Сколько раз эта дрянь пакостила нам? Сколько раз оставляла с носом? И пусть сейчас Лиэсса лежала на полу, совершенно раздавленная, оглушенная… Но она встанет. Я обернулась.

Темную фигуру окутал дым.Чего же проще, приставить пальцы к шее и выпустить когти? Это нетрудно. Но несколько сложнее решиться на убийство, повинуясь доводам рассудка, а не действуя под влиянием момента. Не защищая свою жизнь.

Я подошла к двери, про которую говорил Дамир, той двери, которой опасалась Лиэсса, и принюхалась, удовлетворенно заурчав. Там находился некто знакомый. Некто, кому я очень хотела расцарапать лицо.

Я села прямо на пол, прислонилась спиной к дереву и уставилась на дым. Дышать, становилось труднее, огонь уже взбежал по ножке стола. Я не стала задавать глупых вопросов, слышал ли он нас? Не стала интересоваться, понял ли он, что я ни при чем? Я задала не менее дурацкий, но куда более важный вопрос:

— Зачем они вырвали мне резерв? Если знали, что я зеркальный маг? Если Дамир знал, зачем отправил на ритуал покаяния? — я закашлялась и прошептала: — Это лишено смысла.

Чернокнижник не отвечал целую минуту, и лишь, когда я подумала, что можно уже не ждать, а просто встать и уйти, Вит вздохнул и произнес:

— А зачем в гильдии попрошаек нищим выкалывают глаза? Чтобы они приносили больше денег. Им больше подают, их жалеют. Без глаз они в двадцать раз полезнее. А что глаза? За них будут смотреть другие. И говорить, куда идти. Так даже лучше, — чернокнижник коснулся пальцами двери, я услышала скребущий звук.— Кастрюля предназначена для того, чтобы в ней варили суп, а не для того, чтобы давать советы стряпухе. Зачем тебе резерв? Чтобы самостоятельно творить заклинания? Вот, еще. За тебя это прекрасно сделают другие. Твое дело — множить силу, даря могущество настоящим магам.