Воровка чар (Дилогия)
Шрифт:
Я развернулась, глаза уже привыкли к темноте, но увиденное едва не заставило меня снова зажмуриться. Совсем как в детстве, когда долго смотришь на солнце, а потом пытаешься избавиться от цветных пятен в глазах.
На ворохе тряпья стоял коленопреклоненный смирт и монотонно повторял одну и ту же фразу. Но видимо, бог сегодня был глух к взываниям своего служителя. Отшельник отвесил земной поклон, и я увидела сидевшего у стены напротив Вита. Вириец с не меньшим интересом наблюдал за ночной молитвой.
— Давно он так развлекается? — шепотом спросила я.
— Не очень, — едва слышно
Подул, загудев досками, ветер, зашелестела листва, и на грани слышимости я уловила тоненький издевательский смех. Так смеется ребенок, таская кошку за хвост. Злой и уверенный в своей безнаказанности ребенок. Жестоко с ноткой превосходства. Представить бродящее ночью по брошенному скиту веселое дитятко упорно не получалось, а потому…
— Игоша [35] ? — предположила я.
До этого видеть то, во что превращались души убитых детей, мне не доводилось. Как-то не так я планировала восполнить пробелы в данном бабкой образовании.Смех сменился резким отрывистым тявканьем и визгом, от которого у меня зачесались пятки.
— Скорей всего, — кивнул Вит, — А где уродец, там и другие притворы, и кардуши [36] , и злыдни [37] , и еще боги знают, кто.
35
Игоша— нежить, по поверьям переродившаяся душа умершего ребенка, «нехорошо умершего», как гласила молва
36
Кардуши— нечистые души.
37
Злыдни— нечисть, один из видов нечистых животных. «Нечистость» животного определяется по наличию у того магической способности, например, чуять магов, приносить несчастья, видеть невидимое, ходить по тропам между мирами и т.
— Лошадей задерут, — простонал чаровник, и, словно отвечая ему, послышалось тонкое конское ржание.
— Лошади на заднем дворе, так что, первыми задерут нас, — успокоил его чернокнижник, — а потом — да, задерут и их. Мясо есть мясо.
— Если затаимся, может им и лошадей хватит? — только что сокрушавшийся о судьбе животных Рион, посмотрел на Теира. — Насытятся и уйдут.
Отшельник дернулся, вытаращил глаза и сделал попытку вывернуться из захвата чернокнижника.
— Завоешь, шею сверну, — шепнул тот и отпустил.
— Не уйдут. Там капище. Нечистое святилище! Он унес его часть, — отшельник ткнул пальцем в спящего стрелка.
Я едва не выругалась вслух. Капище — это не просто плохо,
— Теперь как собаки по следу пойдут… все равно найдут… Придут… Убьют, придут, убьют, найдут… — смирт снова впал в оцепенение и начал повторяться.
— Выкиньте эту гадость, и дело с концом, — предложил чаровник.
— Можно, но нам это не поможет, — разочаровала я парня.
— Ты-то откуда знаешь?
Бормотание отшельника снова свелось к упоминанию Эола и земным поклонам в сторону вирийца, я подняла глаза, прямо над парнем висела картинка с божественным ликом. Эол на ней выглядел хмурым и недовольным, а может, мне просто показалось в полумраке.
— Знаю, — не стала вдаваться в подробности я,— Эти твари, как гончие, для них главное — запах. Всех, кто касался камня, убьют. Ну и остальных за компанию. Выбрасывать надо вместе со стрелком.
— И со мной, я его тоже трогал, — Вит поморщился.
Рион обернулся, по его лицу я поняла, что избавиться от чернокнижника он совсем не прочь, а вот Михея жалко.
— Понятно, почему скит считают проклятым. Эй, блаженный, — позвал Рион, — Чего сразу-то не рассказал? По-человечески? Мы б на слово поверили…
— Потому и не сказал, — вириец посмотрел на бьющего поклоны отшельника. — Что поверили бы. И на ночь здесь не остались, но чтобы сойти с единого пути, нужна кровь, а еще лучше жертва, и уж совсем хорошо, если человеческая. А выбор у нас не так велик.
— Но мы бы никогда не тронули святого человека, — поразился ученик мага.
— Говори за себя, — прошептал Вит
— Других способов нет? — спросила я.
— Есть, — вириец встал, обошел коленопреклоненного смирта и аккуратно выглянул в окно. — Вернуть осколок на место, до того, как нечисть обнаружит недостачу в вверенных ей развалинах. Запах им, конечно, все равно не понравится, но… если сытые — по следу не пойдут. Одна трудность. Сад сейчас кишит разными тварями, и так просто нам туда не пробраться, особенно, если хотим жить долго и счастливо.
— А если бы… — Рион отвернулся от щели в стене, — если бы… — я скривилась, уже понимая, до чего додумался ученик Дамира. — Говорят народ ворд не оставляет следов на суше. Совсем.
— Правда? — с живейшим интересом переспросила я. — Почему, как только что-то надо я — ворд? А как пакость на другом конце села, так ведьма?
— Айка, ну зачем так? — покачал головой парень, забывая, что чернокнижник нас переименовал, да и наверное, это уже не имело значения, разве что кто-то выживет и не поленится выбить имена на могильном камне. — Ты не оставляешь следов — это может стать выходом для всех. Отнесешь камень и…
— И стану первым блюдом, а за вторым нежить идти поленится, так?
— Тьфу, — сплюнул Рион и снова стал вглядываться сквозь дыру в стене.
— Айка, — позвал чернокнижник, — а если я скажу, что твоя «бесследность» может стать спасением? Для тебя.
— Скажи, — я села на свой плащ, раздумывая разбудить Михея сейчас, чтобы вместе с нами мучился или проявить доброту. Эол учит великодушию, особенно на пороге вечности. Наверное, поэтому пнуть стрелка захотелось еще сильнее.
К тихому смеху в саду добавилось низкое рычание.