Воровка

Савчук Наталья

— Не выходит. Работает, — говорю и протягиваю руку, поджимаю губы, поддаваясь секундному сомнению, и облегченно выдыхаю, когда браслет щёлкает и остаётся в ладони Аарона.

Он смотрит с горечью и нежностью, поджимает губы, будто сожалеет о чём-то, хочет сказать, но молчит.

Чтобы убрать эту странную неловкость между нами, показываю, на что способна и приподнимаю браслеты над полом, заставляю их кружиться и щёлкать рядом с головой дознавателя.

— А можешь его надеть на меня на расстоянии?

Пожимаю плечами,

отступаю к самой стене, пальцем направляю браслет и защелкиваю его на запястье Аарона.

На мгновение его лицо озаряет улыбка, от которой мне становится тепло. Теперь он протягивает мне руку и ждёт, когда я освобожу его. Он не сомневается во мне, не думает, что я могу воспользоваться ситуацией.

Когда я прикасаюсь к нему, Аарон рывком притягивает к себе и осторожно целует в уголок губ.

— Прости, я не удержался, — шепчет, опаляя кожу горячим дыханием.

Я стою с закрытыми глазами, жду продолжения, но его так и не наступает.

***

Увидев, как мужчина невозмутимо собирается в путь, следую его примеру. Заправляю кровать, сбиваю подушки, да так, что пух летит во все стороны, распускаю волосы, прохожусь по ним гребнем и заплетаю косу. Ловлю на себе взгляд Аарона и поражаюсь тому, насколько он отстранён и холоден.

— Я жду тебя за дверью, — бросает он, оставив меня одну.

Прикладываю холодные ладони к пылающим щекам, подхожу к окну, чтобы собраться с мыслями, подумать о том, что происходит со мной и отчего настроение Аарона меня столь огорчает.

Открываю настежь форточку и вдыхаю запах влажной земли после дождя. Смотрю вдаль и срываюсь с места.

— Аарон! — выкрикиваю громче, чем следует. — Нас нашли!

Дознаватель отстраняет меня в сторону, бросается к окну и тут же отходит, хватает меня за руку и бежит вниз по лестнице.

Хозяин с женой ещё спят, солнце только встало. Двор закрыт, но с моим даром нам не составляет никакого труда распахнуть все двери и наспех оседлать лошадей.

Мы мчим по полю вместо дороги, чтобы нас не заметили. Ни я, ни Аарон не сомневаемся, что в такую рань гнали лошадей в поисках нас. Преследователи не останавливались на ночлег, стараясь нагнать.

Наши лошади смогли отдохнуть, благодаря чему нам удаётся скрыться в лесу. Я больше не тешу себя иллюзией безопасности и всегда нахожусь в напряжении, вздрагиваю от выпорхнувшей птицы и постоянно оглядываюсь.

Все тело ноет, чудом держусь в седле, слушая подбадривающие фразы Аарона. Он вновь участлив и просит немного потерпеть, видя, как мне тяжело.

Местность меняется постепенно, все чаще встречаются большие валуны, а высокие деревья с тонкими стволами раскачиваются на ветру. Начинается дождь.

Сырая почва заметно замедляет нас. Гнать лошадь по лесной размокшей дороге опасно. Из-за тёмных туч сложно определить, какое время суток, но мне кажется, что в пути мы уже довольно долго.

Намокшая

одежда неприятно липнет к продрогшему телу.

— Осталось немного, — говорит Аарон. — Извини, но использовать сейчас дар не могу. Мне нужно, чтобы я был полон.

Безразлично веду плечом, куда больше меня беспокоит, когда мы сможем остановиться.

— Немного это сколько? — замедляю лошадь, я вся во внимании, ибо любое сокращение времени поездки для меня важно.

— К вечеру доберемся, — с тёплой улыбкой сообщает Аарон.

Я приподнимаю брови, смотря на небо.

— Сейчас примерно полдень, — поняв мой намёк, сообщает он. — Я много раз бывал здесь, пока были живы родственники. Всякое бывало. Иногда торопился, гонимый пустым спором с другом, о том, кто быстрее доберется, а иногда добирался подолгу, собирая листья таволги для местной знахарки. Я знаю, где срезать путь и переправлю нас через горную реку за считанные минуты. Потерпи.

— Аарон? Что будет с моим братом? Ты ведь его тоже поймаешь? — резко меняю тему разговора и подгоняю лошадь, чтобы видеть лицо мужчины.

— Вправлю мальчишке голову, — нехотя после минутного молчания отвечает он. — Зачем ты спрашиваешь, если тебе не понравился ответ? Он передал дважды. Первый раз я мог понять, но не сейчас.

— Он делает это ради меня! — от возмущения мой голос звучит громко. — Ты говорил, вытащишь его.

— Вытащу, — согласно кивает дознаватель, — чтобы его не убили. А после запру.

— Отпусти его, и я останусь с тобой.

— Нет, Эмма, ты уйдешь. Рядом со мной тебе делать нечего.

Я судорожно дышу, не находя слов. Смотрю в удаляющуюся спину Аарона и до боли сжимаю поводья.

— Давай без истерик, — останавливается он. — Иного я предложить не могу, можешь не уговаривать.

Запрокидываю голову и радуюсь тому, что дождь может скрыть покрасневшие глаза.

Весь оставшийся путь до горной реки мы проводим в молчании. Каждый из нас погружен в свои мысли и избегает неудобных разговоров. Только когда из-за крутого склона нам приходится отпустить лошадей, Аарон заговаривает со мной.

— Сможешь спуститься?

Надуваю щеки, смотря вниз, и пожимаю плечами. Делаю небольшой шаг, поскальзываюсь на глине, размахиваю руками, пытаясь найти равновесие, и вскрикиваю, заваливаясь вперёд.

Аарон подхватывает меня за талию, ставит на ноги и хмыкает, стараясь скрыть смех.

— Грация — это особенность огненных? Или только твоя?

На колкую фразу мужчины фыркаю, закатываю глаза, держусь за его руки и прогибаюсь в пояснице, заставляя его удерживать меня.

— Так-то я пробиралась в дома и имела прозвище невидимка.

— Не знал бы правду, никогда не поверил. Слишком бедовая, — качает головой дознаватель. — Пошли, надо спешить.

— Потому что я в платье, а оно отнюдь не предназначено для подобных прогулок.