Восемь Драконов и Серебряная Змея
Шрифт:
— Ты лечил меня, Шэчи, — уверенно произнес он, без труда узнав в их взаимном положении технику переливания ци. — Я у тебя в долгу, и постараюсь отплатить за истраченные на меня силы.
— Не волнуйся об этом, брат Цяо, — встряхнувшись, ответил юноша. — Мне хватит пары часов медитации, чтобы вернуть потраченное. Давайте лучше подумаем о другом, а именно, — лицо Шэчи на миг озарилось необычной для него кровожадностью, — о мести. Тангуты обязаны ответить за наши бессилие и позор. Я считаю, нужно задать хорошую трепку этим наглым варварам, осмелившимся похищать подданных великой Сун.
— Верно, — жена была полностью единодушна с мужем. — Заберем пару десятков тангутских
— Мои младшие, — спохватился Цяо Фэн. — Их здесь нет. Кто-нибудь видел, куда их унесли?
— Я был без сознания, — с сожалением ответил Шэчи. — Ваньцин, ты? — девушка с виноватым видом развела руками.
— Нас с А Би и вовсе замотали в халаты, точно куколку — в шелковую нить, — негромко высказалась А Чжу. — Первым, что я увидела, когда очнулась, была гнусная рожа вон того мерзавца, пускающего на меня слюни, — брезгливо скривившись, она указала на мертвого тангута Чицы.
— На окраине лагеря, где я оставил Юйянь… молодую госпожу Ван, есть еще одна охраняемая палатка, — задумчиво промолвил Дуань Юй. — Она была слишком мала, чтобы вместить всех, и я решил проверить этот шатер первым. Отчего бы не заглянуть в тот, другой?
— Так и сделаем, — решительно кивнул Инь Шэчи. — Никто не будет против, если мы с женой заберем оружие наших нелюбезных тюремщиков?
Сабли тангутов никого больше не привлекли, и вскоре, вся пестрая компания, не скрываясь, покинула палатку. За пологом, их едва ли не сразу же встретила смена часовых, присланная подменить Сытая и Чицы. Тангуты удивленно вытаращились на пленников, свободных и бодрых.
— Побег! — громко заорал один из солдат. — Пленные бегут!
Он немедленно рухнул навзничь, истекая кровью и мозговой жидкостью из совсем небольшой дырочки во лбу, пробитой Божественным Мечом Шести Меридианов. Второй из пары часовых развалился на шесть частей, осыпавшись бесформенной грудой конечностей, которую увенчала отрубленная голова — Шэчи с женой, не сговариваясь, применили третью форму Семи Мечей Привязанности, мгновенно сократив расстояние до врага, и пустив в ход оружие. Использование сабель не сделало их парное боевое искусство менее смертоносным, но, уничтожив врага, они скривились в совершенно одинаковой недовольной гримасе, глядя на свои неудобные клинки. Подняв взгляды друг на друга, они тут же обменялись равно понимающими улыбками.
Лагерь тангутов спал чутко — едва лишь часовые умерли, на небольшой пятачок земли перед шатром пленных начали стекаться вооруженные люди. Солдаты Западного Ся вооружились неизменными саблями — в большинстве своем, без ядовитых ножен, — и, в пару к ним, круглыми деревянными щитами. Часть тангутских воинов угрожающе выставила вперёд острия копий. Вскоре, перед горсткой ханьцев замер неровный строй, ощетинившийся сталью.
Молчаливое противостояние взглядов не продлилось долго — прозвучала команда военачальника, и людская масса стронулась с места, стремясь накатить на шестерых беглецов и погрести их под собой, рассечь их лезвиями сабель и наколоть на копейные жала. Тангуты отнеслись к побегу ханьских пленных со всей возможной серьёзностью.
Словно пороховой снаряд катапульты разорвался перед жидким строем ханьцев, с такой силой ударила рукопашная техника Цяо Фэна. Передние ряды тангутов разлетелись сломанными куклами, их товарищей сбило с ног и поволокло, как если бы они угодили в бушующий ураган, и даже в задних рядах тангутского войска, многие не устояли на ногах. Пользуясь замешательством врага, в бой вступили все остальные.
Инь Шэчи и Му Ваньцин немедленно ринулись вперёд, вновь применив третью
Единым четырехруким, двутелым воином юноша и девушка ворвались во вражеские ряды, рубя направо и налево, раня, калеча, и убивая. Кровавая дорога оставалась за спинами пары юных воителей, стремительных и неостановимых; дорога, усеянная обломками оружия и отрубленными конечностями. Любые попытки сдержать их, остановить их неумолимый напор, задавить числом и затормозить остриями оружия, наталкивались на непробиваемую защиту, что мгновенно оборачивалась стальным шквалом ответных атак. Шэчи и Ваньцин прошли сквозь строй врага дважды, и не собирались ни замедляться, ни останавливаться.
Обрушив на тангутов свой первый удар, сравнимый по мощи с гневом богов, Цяо Фэн недолго бездействовал. Почти сразу же, он бросился вперёд, посылая во врага рукопашные техники одну за другой, в одиночку напирая и тесня тангутов, и те пятились и отступали под его натиском. Сгустки ци срывались с ладоней мужчины шаровыми молниями, и сражали вражеских солдат одного за другим. Тангуты отлетали в стороны под ударами главы Клана Нищих, изломанные и измятые, как если бы их сокрушил неподъемный молот великана. Кожа и редкое железо их доспехов не могли устоять перед разрушительной силой Восемнадцати Ладоней Драконоборца — могучие техники одного из лучших рукопашных стилей Поднебесной рвали в клочья и броню, и защищаемое ею.
Дуань Юй словно обратился маленьким солнцем, рассылающим во все стороны тонкие, острые лучи, что разили жестоко и неумолимо. Увиденное им в шатре с пленными наполнило душу юного далисца смертным холодом; пусть он и успел предотвратить попытку обесчестить его подруг и соратниц, последние крохи жалости к тангутам исчезли под ледяной коркой ярости, покрывшей его сердце. Смерть двух насильников не умерила его злость, и сейчас, Дуань Юй снова и снова посылал во врага сияющие лучи смертоносной ци, ни разу не поколеблясь. Удары Божественного Меча Шести Меридианов прошивали по нескольку солдат за раз, рассекая сталь, дерево, кожу, и плоть, неотвратимые, словно кара небес. Тангуты падали, хлеща кровью из пронзенных сердец и разрубленных шей, валились замертво с кровавыми дырами в лицах и головах, и лишь некоторым из них повезло уползти от ярости далиского принца, баюкая пробитые конечности. А Би и А Чжу, благоразумно не ставшие лезть в гущу схватки, прикрывали юношу, отбиваясь от тех немногих, кто сумел прорваться через убийственный ливень всесокрушающих клинков из ци.
Под этим совокупным натиском, воины Западного Ся продержались какую-то четверть часа. Обычные, пусть и опытные, солдаты, не владеющие техниками ци, они могли противопоставить мощи ханьских воителей лишь численность и слаженность, но и того, и другого оказалось недостаточно. Один за другим, тангуты бросали оружие, срывали доспехи, и бежали без оглядки, спасаясь от верной смерти.
Встретив жёстким блоком копьё какого-то обезумевшего тангута, Инь Шэчи налег на оружие, подставляя врага под атаку жены. Та не подвела — вражеский солдат рухнул с разрубленной головой, заливая утоптанную землю серым и темно-красным. Шэчи огляделся в поисках нового противника, и с удовлетворённой ухмылкой опустил саблю — вокруг остались лишь мертвые и умирающие тангуты. Шестеро обратили в бегство сотню, сокрушив ее силу и сломив боевой дух.