Восемь Драконов и Серебряная Змея
Шрифт:
— Какой вообще смысл сражаться, если мы настолько уступаем противнику? — сосредоточенно спросил Хуа Хэгэнь. — Понятно, что конница Ляо не даст нашим войскам отступить, но к чему без толку губить людей на вражеских мечах и копьях? Можно пожертвовать частью, чтобы спасти целое. Заслон из храбрых добровольцев сдержит киданей, пока основные силы уйдут. Отступив, сунские войска смогут навязать ляосцам бой на своих условиях — не думаю, что здешние горы знакомы врагу лучше, чем жителям Шэньси.
— Господин… Хуа, верно? — перевел на него взгляд полуприкрытых глаз Хань Гочжун. — Я думал и о таком плане. Он вполне разумен, но все же уступает генеральному сражению. Сначала, мы потеряем храбрейших из бойцов, поставив их в заслон. После, мы истощим свои силы в мелких стычках с опытными воинами Ляо. Киданям
— Я расскажу вам нечто смешное, Шэчи, госпожа Инь, — промолвил он, криво ухмыляясь. — Помните нашу беседу перед прошлой битвой за Яньмыньгуань? Имеющиеся у меня силы — подкрепления, присланные правительством в ответ на мои тогдашние мольбы о помощи. Столичные чиновники собирали войска около месяца, и двигали их к границе примерно столько же. Забавно, правда? — он невесело хмыкнул. — Мы будем сражаться тем, что подготовлено к уже минувшей войне. Утешает одно — в Бяньцзине, конечно, сидят скряги и взяточники, но совсем не дураки. Мое послание о двадцатитысячном войске, идущем на Сун, было воспринято всерьез, и силы, высланные мне в помощь, более чем достаточны для отражения такого врага.
— Но… как это возможно? — озадаченно нахмурил брови Чжу Даньчэнь. — Все книги о военном искусстве ясно говорят — для верной победы в поле нужно не менее, чем троекратное преимущество.
— Это если стороны равны, — впервые за всю беседу, Хань Гочжун улыбнулся с искренним довольством. — В бою с дикарями, что вооружены палками и одеты в шкуры, и сотня тяжелой пехоты легко разгонит тысячу. Для нас, обученные ляоские воины, все эти щитоносцы, бронированная кавалерия, конные лучники, и даже гордость Елюй Нелугу, отряд стрелков с сычуаньскими арбалетами — не более, чем глупые дикари. Варвары, задумавшие палками и камнями угрожать крепостным стенам.
— Ничего не понимаю, — признался Дуань Юй. — Описанные вами силы врага совсем не кажутся ничтожными, господин генерал. Сычуаньские арбалеты же и вовсе грозное оружие.
— Не такое грозное, как то, что было прислано мне из столицы, — довольно ответил генерал Хань. — Пятьдесят тысяч огненных копий для пехоты, и пять тысяч — для всадников. Восемь сотен отличных огненных стрел. И, вдобавок, малые ручные бомбы — где-то пара тысяч цзиней. Со всем этим богатством, я готов сойтись в бою даже с тридцатитысячным вражеским войском, — дослушав его, Инь Шэчи радостно засмеялся, и захлопал в ладоши.
— Замечательно, замечательно! — воскликнул юноша. — Тела ляоских разбойников будут гореть в огне на холмах предгорий, а души их — жариться в пламени Диюя! С такой мощью на нашей стороне, победа все равно, что у нас в руках!
— Не все так просто, Шэчи, — добродушно ответил полководец. — При всей его силе, огневое оружие сложно в применении. С его помощью, я надеюсь отбить врага, и снизить наши потери до, — он вздохнул с неожиданной грустью, — приемлемых. При удаче, мы сломаем хребет войскам Елюй Нелугу, и уничтожим их боевой дух, что вынудит киданей отступить. К сожалению, столичные начальники, в своей невыразимой мудрости, отказались слать мне осадные орудия, — он недовольно поморщился. — Мол, захвата крепостей не предвидится, а значит, ни к чему зря тратить золото из казны. Эх, будь у меня хотя бы пара тяжелых катапульт с хорошим запасом бомб, я навел бы в войске киданей такое опустошение, что Елюй Нелугу бежал бы без оглядки до самого Линьхуана, — генерал с сожалением покачал головой. Остальные присутствующие, тем временем, непонимающе переглядывались.
— Может, кто-то объяснит мне, что это за огненное оружие? — выразила всеобщий вопрос Му Ваньцин. — Уж точно не горящие стрелы — они никак не позволят нам одолеть втрое большее войско врага.
—
— Звучит просто великолепно, — осторожно высказалась девушка. — Значит, с помощью этого огненного оружия мы отобьемся от киданей?
— Я рассчитываю на это, госпожа Инь, — согласно кивнул Хань Гочжун. — Для завтрашней битвы, я собираюсь расставить войска так, чтобы ляоская конница не смогла нас обойти. Они будут вынуждены всеми силами атаковать середину нашего построения, куда я направлю пехоту с огненными копьями и ручными бомбами. Также, огненные стрелы должны проредить врага на подступах. Остановив их первый натиск, мы заставим войска киданей столпиться перед нашим построением, и ударим по ним всей силой. Конница с огненными копьями, атакующая со стороны правого крыла, должна завершить разгром врага.
— Значит, успех битвы зависит от того, смогут ли солдаты в середине строя устоять под ударом тяжелой конницы? — быстро спросил Хуа Хэгэнь. — Если так, решение Мужун Фу направить в первую линию всего четыре десятка средних бойцов и вправду кажется сомнительным. Было бы уместнее поставить там Клан Нищих, или шаолиньских монахов — они многочисленны и стойки.
— Возможно, он хочет ввести главные силы вольных странников в бой после того, как первая линия войск сойдется с врагом, — задумчиво промолвил Шэчи. — Ну да ладно — что зря гадать о чужих намерениях? Тем более, что Мужун Фу не подчиняется ни генералу Ханю, ни кому-либо еще, и изменить его решение мы не можем. Нам доступно другое, — с заговорщическим выражением на лице, он подошел к письменному столу, стоящему у стены шатра, и что-то написал на кусочке бумаги. Затем, он взял с другого стола — обеденного, — забытую кем-то палочку для еды, и через мгновение, держал в руках небольшой флажок, подобный расставленным на карте. На желтоватой бумаге значка красовался изящно выписанный иероглиф «дуань». Показав всем присутствующим свою поделку, Инь Шэчи с торжествующим видом утвердил ее в самой середке карты — промеж кучки флажков мелких сект и семейств.
— Это решение напрашивалось само собой, — с благожелательной улыбкой произнес Хуа Хэгэнь. — Я рад, что не ошибся в тебе, Шэчи.
— Ты опять хочешь полезть в самое пекло, — тяжело вздохнула Му Ваньцин. — Что ж, думаю, отговаривать тебя нет смысла.
— Могу ли я одолжить на время битвы одно из этих ваших огненный копий, господин Хань? — с горящими глазами попросил Ба Тяньши. — С обычным копьем я достиг неких скромных успехов, и хотел бы опробовать огненное.
— Огненное копье — не совсем копье, почти как белая лошадь Гунсунь Луна — не совсем лошадь, — улыбнулся его воодушевлению Хань Гочжун. — Но почему бы и нет. Обратитесь к Фань Шаохуану, ду-вэю передового полка. Он научит вас основным приемам, и выдаст два или три копья. Этого должно хватить на весь бой.
— Семья Дуань выполнит союзнический долг до конца, — задумчиво проговорил Дуань Юй. — Но у меня есть одна просьба. К тебе, Юйянь. Останься в лагере на время битвы. Мечи и копья не станут разбирать, кто прав, а кто виноват…
— Не нужно объяснений, Дуань Юй, — прервала его девушка. — Я понимаю, и не собираюсь быть обузой тебе и всем остальным, — юный далисец благодарно улыбнулся возлюбленной.
— До битвы еще есть время, — заговорил Гу Дучэн. — Не хотите ли потренироваться вместе, господин Инь, юный господин Дуань? Так, мы сможем лучше понимать возможности друг друга в бою.