Восемь Драконов и Серебряная Змея
Шрифт:
— Как бы то ни было, стоит посетить тетушку Ли, — поспешил сменить тему спасенный от удушья. — Известна ли вам короткая дорога к озеру Тайху, брат Шэчи, сестрица Вань? Если вам не приходилось путешествовать из Сычуани на восток, можно попросить помощи у сестрицы А Чжу — ручаюсь, она знает Срединную Равнину, как свои пять пальцев.
Инь Шэчи, насмешливо улыбаясь, заверил родича, что хорошая дорога ему известна, и что они обязательно посетят Дом Камелий. Попутно, он с неподдельным участием предложил юному далисцу помощь в супружеских делах, от передачи шурину некоторых принадлежащих семье Инь
* * *
Густой туман заволок воды озера Тайху непроглядной пеленой. Вокруг не было не видно ни зги — через несколько шагов расстояния, все поглощала белесая муть. Лодка далиского отряда продвигалась сквозь эту рисовую похлебку с осторожной неспешностью — никто не хотел наткнуться на корягу, пропороть днище, и добираться до берега вплавь. За шесты взялись Фань Хуа и Фу Сыгуй, как самые крепкие, а остроглазая Му Ваньцин стояла на носу, выглядывая могущий стать опасным плавучий мусор. Она же и обратила всеобщее внимание на виднеющуюся вдали странность.
— Я вижу дым, — с сомнением промолвила она. — Что-то горит впереди.
— Верно, прислужницы моей старшей готовят пищу, — рассеянно проговорил Инь Шэчи, внимательно следя за компасом.
Намагниченная игла лениво колебалась, отвечая дрожанию лодки, но упорно указывала в сторону вычеканенной на бронзовой миске триграммы «кунь», что смотрела точно на левый борт судна — курс был верным. Без этой просто выглядящей принадлежности, отряд семьи Дуань неизбежно заплутал бы в густом тумане, и наследник семьи Инь предусмотрительно одолжил компас вместе с лодкой, пусть и за вполовину большую плату.
— Время близится к обеденному, — отрешенно продолжал юноша, удерживая миску компаса так, чтобы триграмма «ли», отвечающая за восточное направление, указывала на нос суденышка. — Возьмите чуть левее, господин Фу, — второй из телохранителей царской семьи послушно оттолкнулся шестом, и лодка немного сдвинулась влево.
— Не дым из печной трубы, муж мой, — не дала себя сбить Ваньцин. — Скорее, дым большого костра, или пожарища. Как бы в Доме Камелий не случилось беды.
— Моя старшая — умелая воительница, а ее служанки — многочисленны, — ответил на это Шэчи. Он попытался было разглядеть упомянутый женой дым, но быстро оставил эту бесполезную затею. — Они сумели бы отбиться от случайных разбойников, или даже группы странствующих воинов. Война же никак не дошла бы сюда. Ну да что зря голову ломать, — встряхнулся он. Компас ответил колебанием иглы. — Сейчас пристанем к берегу, и узнаем все наверняка.
Днище лодки скрежетнуло о гладкую береговую гальку совсем скоро, и к этому времени, все успели разглядеть дымок, курящийся над укутанным в туман поместьем, а также, пятна гари на досках стен. Беда явилась в Дом Камелий непрошеным гостем, но что именно принесла она обитателям поместья семьи Ван, оставалось загадкой, скрытой белым покрывалом тумана.
Пока царские телохранители
Услышав позади ойканье и шум столкновения, Шэчи обернулся, и наткнулся взглядом на Дуань Юя, застывшего каменной статуей, и упершуюся в его спину Юйянь. Лицо юного далисца выражало крайнюю степень удивления пополам с жалостью, а глаза неотрывно смотрели под ноги. Проследив за его взглядом, юный воин невольно вздрогнул: из травы, поблескивающей капельками росы, выглядывало женское лицо. Кожа его, полусожженная и оплывшая, выглядела старым свечным огарком, а пустые глазницы — уродливыми язвами. Прическа мертвого тела казалась полностью седой, но приглядевшись, Инь Шэчи понял, что видит не седину, и даже не волосы, но пепел. Неизвестная женщина или девушка словно побывала в адском пламени, изуродовавшем ее лик, прежде чем убить несчастную.
— Цзюйцзянь, — пораженно пробормотал Дуань Юй. — Это Цзюйцзянь. Служанка, которую я спас из озера. Что здесь творится? Почему она брошена без погребения?
Никто не ответил на его слова. Внезапно, Ван Юйянь издала дикий, отчаянный крик, и сорвалась с места, неуклюже протолкавшись мимо растерянного Дуань Юя. Пробежав несколько шагов, она рухнула на колени, и зашлась в громких рыданиях. Ее невнятный вопль звучал бы криком раненого животного, если бы не одно-единственное слово, повторяющееся в нем снова и снова — «мама».
Инь Шэчи с ужасом и сожалением всмотрелся в смутные очертания того, рядом с чем убивалась Юйянь, и поразился, насколько же маленькой выглядит фигура Ли Цинло, лежащей без движения. При жизни, госпожа Ван излучала силу и властность, делавшие ее стройность и невеликий рост совершенно незаметными; сейчас, когда последнее дыхание покинуло ее, она выглядела беззащитным ребенком.
Шэчи сам не помнил, как подошел ближе, и склонился над мертвым телом дочери своего учителя. Не помнил он и того, как рядом оказалась Му Ваньцин, чьи расширившиеся глаза неверяще оглядывали сестру и труп ее матери.
— Горло перерезано, — чужим голосом произнес юноша. — Как ты думаешь, жена, что бы на это сказал наш друг У Юньлун?
— Это не меч, и даже не нож, — ответила та не менее оторопело. — Разрез слишком тонкий. Ее словно убили бритвенным прибором.
— Верно, — тяжело вздохнул Шэчи. — Именно это бы он и сказал. Почему, ну почему мы не выступили в путь раньше? — он сжал зубы, с сожалением глядя на рыдающую свояченицу.
— Кто же мог знать? — вопросом ответила Ваньцин, и тут же добавила:
— Мне нужно побыть с сестрой.
Шэчи рассеянно кивнул, глядя, как его жена присела рядом с безутешной Юйянь, и молча обняла ее за плечи. Та повернулась к сестре, и уткнулась лицом в ее халат, трясясь в безудержных рыданиях. Ваньцин погладила девушку по спине, что-то шепча ей на ухо. Подошедший Дуань Юй также присел рядом с подругой, взяв ее руку в свои.
— Ищем выживших, — глухо бросил Инь Шэчи остальным. — Господин Чжу, господин Гу, осмотрите берег. Господин Ба, господин Фу — на вас северные окраины поместья. Господин Фань и господин Хуа займутся южными, а я осмотрю все прочее.