Восемь Драконов и Серебряная Змея

Chepurnyy Yevhen

— Бессмысленная чушь и чепуха! — взорвался Ма Даюань. — Праздные измышления глупого юнца! Теперь, когда раскрылась правда о родителях Цяо Фэна, никто не может знать, что творится в сердце этого… киданя! — воздел он трясущуюся руку в направлении главы нищих. — Тем более, что его недавние дела и решения вовсе не показывают верности клану и нашему общему делу!

— Это какие-такие дела? — вкрадчиво поинтересовался Инь Шэчи. — Участие в битве за предгорья Хэншаня, где брат Цяо сразил сотни киданей, защищая великую Сун? Или, может, нечто более раннее, вроде двух былых вторжений Ляо, остановленных им чуть ли не в одиночку? Поведайте нам всем, старейшина Ма: какое из этих дел вызывает сомнения в верности Цяо Фэна Клану Нищих и Сыну Неба?

—

Дружба с врагом клана! — рявкнул красный от злости Ма Даюань. — Позорное попустительство его злодеяниям, и намеренное невыполнение долга главы по наказанию мерзавца! Если Цяо Фэн из личной привязанности станет отвергать верность клану, кто скажет, что из-за кровного родства, он не оставит великую Сун?! Я не могу допустить, чтобы человек, чья верность клану сомнительна, оставался его главной!

— Все ясно, — с понимающей улыбкой ответил Шэчи. — Значит, из-за личной обиды, вы хотите свергнуть своего главу. Замечательно, замечательно. Для начала, вы, пользуясь своим положением старейшины, задумали убить меня и мою жену руками Цяо Фэна, без какого-либо суда и следствия. Теперь, из-за того, что брат Цяо не желает творить бесчестное злодейство, вы хотите свергнуть его, прикрываясь дурными измышлениями о том, что он, видите ли, предаст все, что ему дорого, из-за происхождения его покойных отца и матушки! Что дальше, уважаемый старший? Клан Нищих начнет грабить путников на дорогах, оправдываясь нуждой в средствах на защиту великой Сун? Думаю, братец Цюаньцин и его младшие поддержат эту идею.

— Погодите, — глухо и хрипло заговорил Цяо Фэн, упреждая очередную насмешку Инь Шэчи, и недовольные отповеди старейшин. — Постой, Шэчи. Поясните мне кое-что, старейшина Ма. По-вашему, убив друга, я докажу свою верность клану и родине?

— Не друга, но врага клана, опасного и коварного! — немного овладев собой, Ма Даюань заговорил с долей прежней уверенности. — Врага, пытающегося казаться праведником, но сколько бы эта змея, — он указал на Инь Шэчи, — не пыталась обернуться драконом, суть ее останется той же! Серебряная Змея — убийца и пособник убийцы, и все, кто верит ему и его лицемерию, лишь обманываются внешней видимостью, как, в свое время, обманулся я! Если вы, глава, неспособны проникнуть сквозь покровы лжи и обмана, которыми этот негодяй окутал свою истинную суть, я готов помочь вам, и со всей уверенностью заявить: казнь Серебряной Змеи и его жены — благое дело. Она — дело, достойное всяческой похвалы. Этим делом, вы и вправду покажете, что для вас нет ничего важнее клана, ваших братьев, и нашего общего дела — защиты великой Сун, и ее народа! — под конец своей речи, старейшина вновь глядел торжественно и гордо, исполненный уверенности в своей правоте.

— Ты до смерти надоел мне, старый слепец, — медленно заговорил Цяо Фэн. Ма Даюань ошарашенно захлопал глазами. — Надоел своими глупостью, упрямством, и наглостью. Твой близорукий взгляд не может проникнуть в суть творящегося у тебя под самым носом, что уж говорить о делах жизни и смерти? Но, сколь бы неприятен мне ни был ты и твои нахальные требования, я, как и всякий воин Клана Нищих, вынужден подчиняться его законам. Законам, что с твоего, Ма Даюань, почина, толкают меня на убийство двух друзей, людей достойных, храбрых, и бескорыстных. Друзей, что не раз спасали мою жизнь, ничего не прося взамен, и поддерживали меня в трудный час, не ожидая ответной услуги.

— Не перехваливай меня, Цяо Фэн, — вмешалась Му Ваньцин, пользуясь недолгой заминкой мужчины. — Я давно хотела избавиться от твоего преследования раз и навсегда, но Шэчи неизменно меня останавливал.

— Я и не ожидал от вас чего-то, кроме верности мужу, и заботы о нем, госпожа Инь, — с грустной улыбкой ответил глава нищих. — Было бы странным осуждать вас за них. Но не будем об этом. Я задолжал жизнь семье Инь, и не раз. Также, я должен исполнить свой долг воина Клана Нищих, и его главы. Сегодня, я окончательно разрешу это противоречие. Я сражусь

с тобой, Шэчи, в самый последний раз, не сдерживая сил. Чем бы ни окончился этот бой, после него, я никогда больше не подниму руки на семью Инь, и никак не стану вредить ей. Если же кто-то, неважно кто, — он вперил в Ма Даюаня внимательный взгляд, — начнет требовать от меня вновь переступить через мои совесть и честь, прикрываясь некими законами и правилами, то я оторву его собачью голову, и выброшу в ближайшую реку, — безразлично отвернувшись от напуганного старейшины, вмиг растерявшего всю свою напыщенность, он бесстрастно обратился к наследнику секты Сяояо:

— Согласен ли ты на такое, Шэчи?

— Он несогласен, — поспешно встряла Му Ваньцин. — Ты — не ровня моему мужу в таланте, Цяо Фэн, и опасен для него лишь потому, что всякий раз настаиваешь на личном единоборстве. Боевое искусство, что практикует Шэчи, нуждается в соратнике. Во мне. Без меня рядом, мой муж вынужден сражаться в треть силы, не больше, и я не намерена вновь допускать этого. Мы сразимся с тобой вместе, и никак иначе. Чтобы уравнять силы, к тебе может присоединиться любое число твоих бесполезных младших — трое, пятеро, десятеро, неважно. Если ты — не бесчестный трус, Цяо Фэн, то не станешь вновь требовать боя один на один…

— Жена моя, — спокойным голосом заговорил Инь Шэчи, подходя ближе к девушке. — Любимая моя богиня. Постой. Не спеши с обвинениями и требованиями, — он приблизился к мечущей молнии из глаз девушке, не обращая внимания на ее сердитость, и положил руки ей на плечи.

— Да, для выполнения форм Семи Мечей Привязанности нужны мы оба, — с прежней безмятежностью продолжил он. — Сражаясь со мной один на один, брат Цяо и вправду получит некое преимущество — я не смогу использовать против него свой лучший стиль. Но дело в том, что мне ведома тайна, которая даёт неоспоримое преимущество уже мне, в нашем с Цяо Фэном поединке. Тайна эта такова, — он привлек девушку к себе, наклонился к ее ушку, и зашептал:

— Брат Цяо чувствует вину перед нами, и ни в коем случае не станет меня убивать, что бы он ни говорил старому глупцу Ма. Наш поединок будет подобен дружескому, даже тренировочному.

Договорив, Шэчи отстранился, и в этот самый миг, когда недоверчиво глядящая на него жена намеревалась что-то ответить, пальцы правой руки юноши, сложенные щепотью, быстрее молнии метнулись к трём акупунктурным точкам на теле Ваньцин — чжоужун, даньтянь, и тяньци, — и осторожно нажали на них.

— Надеюсь, ты простишь мне это, любимая жена, — тяжело вздохнул Инь Шэчи, отступая от парализованной девушки. — Совместный поединок, все же, будет несколько неравным. К тому же, в этом бою у нас не было бы нужного согласия — я искренне хочу помочь брату Цяо, ты же жаждешь прикончить как его, так и других нищих, что угрожают мне. Прости, — грустно повторил юноша. Ваньцин ответила ему взглядом, полным боли и сожаления.

— Глупец и мерзавец, принуждающие тебя к бесчестному поступку раскрытием тайн прошлого, недостойны твоей преданности, брат Цяо, — обратился Шэчи к главе нищих, отойдя от недвижной жены. — Удел подлых крыс, вроде них — забвение и порицание. Но я понимаю — не ради них ты хочешь сразиться со мной сегодня, но ради единства Клана Нищих. Я согласен на наш поединок, — юноша мимолётно усмехнулся, — и намерен победить тебя, во славу секты Сяояо.

— Спасибо, Шэчи, — с облегчением ответил Цяо Фэн, и обратился к остальным присутствующим:

— Дайте нам больше простора, друзья.

Заскрежетали по мрамору полов ножки отодвигаемых столов и стульев, отступили к стенам те из гостей, что стояли на ногах, и вокруг двух поединщиков очистилось пространство, достаточное не то, что для боя, но и для большого представления с танцем львов — велики и вместительны были залы императорского дворца.

— Готов, братец? — с заметной неохотой промолвил глава Клана Нищих.

— Пожалуйста, брат Цяо, — доброжелательно кивнул ему юноша, вынимая меч из ножен.