Восемьсот виноградин
Шрифт:
Холмы Себастопол-Хиллс, Калифорния. 1999 г
Джен взяла его за руку, и Дэн, раздраженный и усталый, вышел вслед за ней в столовую.
– Мне нужно с тобой поговорить, – сказала она.
Сегодня они устраивали вечеринку в честь сбора урожая, и Дэну было не до разговоров. Через пару дней времени у него будет сколько угодно. Сезон почти окончен. Виноград убрали рано, и Дэн уже опрыскивал лозы настоем ромашки. Он обязательно свозит ее, свою прелестную жену, в Лос-Анджелес,
Но его внимание нужно ей именно сейчас.
– Мне предлагают поехать на пять месяцев в Нью-Йорк – подменить другого музыканта.
– О чем ты?
– Речь о симфоническом оркестре. Оркестр хороший. Им требуется виолончелист. Если соглашусь, смогу опять поработать с Генри Морганом. Помнишь Генри?
Дэн помнил. Джен как-то вытащила его в Портленд, когда Генри пригласили выступить с местным симфоническим оркестром. После концерта они сидели в баре отеля и выпивали. Джен с Генри до утра говорили о музыке. Дэн с удовольствием пошел бы спать, но не решался оставить их наедине. Ему не нравилось, как этот тип смотрит на его жену. Не нравилось, что Джен подобное внимание льстит.
– Он потрясающий дирижер.
Дэн прикусил язык и ничего не ответил. Талант Генри – ее излюбленная тема, которая то и дело всплывала в разговоре. Не так часто, чтобы пробудить в нем тревогу, однако достаточно регулярно, чтобы вызвать раздражение. Джен сообщала, с каким оркестром он теперь выступает, демонстрировала фотографии его сына под руку со сногсшибательной моделью. Как будто талант дирижера проявлялся и в этом.
– Хочешь согласиться? Можно на год поручить кому-нибудь виноградник.
– Начать нужно на следующей неделе, так что мы вернемся еще прежде, чем завяжется виноград. Ты пропустишь только часть года.
– Тихую зиму.
– Да, тихую зиму.
Впрочем, теперь тихо здесь не бывало даже зимой. Для Себастопола наступило увлекательное время. Винодельческий бум. Народ валил сюда валом. Виноделы покупали землю, чтобы производить «пино нуар»; появлялись новые люди из Сан-Франциско, открывали рестораны и музыкальные магазины. Скоро Себастопол обзаведется собственным отелем. Город стал именно таким, о каком всегда мечтал Дэн, и уезжать отсюда ему не хотелось.
– Ты против того, чтобы я соглашалась.
– Я этого не говорил, – ответил Дэн и пустил в ход единственное оружие, которое было в запасе: – Детям трудно будет перестроиться.
– Они уже не дети, а старшеклассники. Учеба в Нью-Йорке – не самый плохой опыт в жизни. Джорджия точно будет рада. Еще возвращаться откажется.
– Дети тут ни при чем, – признал он. – Что же тогда не так?
– Тебе не понравится в Нью-Йорке. Тебе даже в Бургундии не понравилось. Ты вернулся сам не свой.
Дэн
– Джен, давай поговорим завтра, хорошо? Сядем и все как следует обсудим. Если ты хочешь согласиться, значит, надо соглашаться. Это главное.
– Ответ нужно дать сегодня.
– Хорошо. Так ты хочешь согласиться?
– Приятно, что они до сих пор обо мне помнят…
– Конечно, помнят!
– Есть еще один вариант: я поеду одна, а вы будете меня навещать.
Дэн больше не собирался расставаться – особенно после того, что произошло в прошлый раз. Он слишком слаб.
– Я бы предпочел поехать с тобой.
Она улыбнулась, но как-то холодно.
– Что такое?
– «Я бы предпочел» и «Я хочу» – не одно и то же.
– Я же сказал, что поеду. И поеду. Чего еще ты от меня ждешь?
– Чего я от тебя жду?..
Она ждала такой же безраздельной преданности, какую дарила ему сама. Ждала, чтобы Дэн перестал притворяться, будто не понимает.
Джен развернулась и пошла прочь. Надо остановить ее. Надо настоять, чтобы они поехали – он ведь знает, как сильно ей этого хочется. Пусть вернется в Нью-Йорк хотя бы за тем, чтобы вспомнить: Нью-Йорк ей больше не нужен. Пусть попробует богемной жизни и увидит, что та жизнь, которую она выбрала, значит для нее гораздо больше.
Что тут обсуждать? Нужно просто ответить: «Детали неважны. Что-нибудь придумаем».
Дэн был уже готов произнести слова, которые она надеялась услышать.
– Джен, – позвал он.
Жена не услышала, а Дэн не окликнул громче. Наоборот – он повторил ее имя еще тише, как будто это одно и то же.
Мой дом
Мне не хотелось возвращаться в дом, пока Мишель не уехала, поэтому я направилась через виноградник к винодельне, звоня на ходу Сюзанне.
– Что там у тебя происходит? – спросила она.
– Я с ним порвала.
– Что? Что значит – порвала? У вас же через пять дней свадьба!
– Приехала мать Мэдди. Она все еще его любит.
– Значит, моя аналогия с черепашками ничему тебя не научила?
– При чем тут твоя аналогия?
– Кто-то открыл этой женщине дверь!
– Как можно было скрывать, что она хочет к нему вернуться? – вопросила я.
– Как можно позволить ей победить?!
– Не знала, что это состязание.
– Конечно, состязание!
Мне вспомнилась Мишель, сногсшибательная и уверенная в себе. Ко мне она особой любви не питала, зато прекрасно находила общий язык с Мэдди. Если представится случай, она отыщет подход и к Бену.