Вошь на гребешке

Демченко Оксана Б.

– Себе вколи: у тебя тоже спазм.
– Милена зевнула и подмигнула рыжей медсестре.
– Дай руку. Погоди, я соберусь и красиво совру, а ты уж поверь, станет легче. Итак... да: все хорошо, Варенька, жизнь состоит из радостей. Ты молодец, зима скоро кончится и - все само собой разрешится.

– Неправда, - улыбнулась Варвара. Тряхнула головой. Снова улыбнулась, шире и увереннее.
– Глупости... но ты права, мне отчего-то легче. Спасибо.

– И толку в ваших ношпах, когда рядом я, неподражаемая, пусть и немного лгунья?
– промурлыкала Милена.
– Правда, знаешь ли,

иной раз расплющивает хуже молота. Разогнись. Моя глупая ложь с тобой, она не худший из щитов. Давай, жалуйся: что плющит?

– Ты спала более суток, - шепнула Варвара.
– Немного, но у нас все успело три раза вверх ногами перекувыркнуться... Рита - я застала её, такая нервная, крикливая дама - рыдала тут всю ночь, ей пришлось вколоть много чего, и вовсе не ношпу. Теперь мы отдыхаем, она наконец-то дождалась рейса и улетела на Кипр. Со всей семьей, и вроде бы детям лучше. Сумасшедшая... Звонит по пять раз в день. Доводит Тать. Велела ей снести свой дом, участок продать, вещи выбросить.

Милена нащупала халат, сунула руки в рукава и кивнула - дальше, это вполне ожидаемо и, пожалуй, не новость. Хоть со второго раза, а пробрало упрямую. Спасает детей и сама бежит без оглядки от страха, запавшего в душу во время посещения особняка за кованой оградой, где плоскость прогибается, где убивают людей.

– Марк от усталости опять сошел с ума, бедняжка, - пожаловалась Маришка.
– Твердит про волка, козу и капусту, еще про Лао Цзы, матрицу, какие-то анализы и еще много несвязного. Носится с Ваном, звонил чуть ли не в правительство и требовал срочно сделать мальчику документы, я набирала и соединяла, аж страшно... Я копаюсь и бумаги пытаюсь привести в порядок, а этот шиза с Ваном, понимаешь, сидят на диване и пустыми глазами глядят в тыльную сторону Марковой ладони. Час сидят, два. Потом друг другу говорят такое! Густой лес, корни, искривления и потоки... Миленочка, надо спасать.

– Сами разберутся.

Маришка поджала губы, подала кофе на подносе и, ставя на столик, взглядом показала на Варвару, пока та не могла видеть. Эту беду среброточивая не посмела пересказывать вслух. Но - дело и без слов яснее белого дня.

– Она взрослая девочка, Паша большой мальчик, - допивая кофе, предположила Милена.
– Пусть тоже - сами. Хотя так торопиться не следовало. Это мое мнение.

– Мы с Павлом Семеновичем расстались, он не готов ни в чем уступить, а я никому не позволяю распоряжаться мною, как имуществом, - сдавленным шепотом сообщила Варвара, бледнея и горбясь.
– Я не экспонат, чтобы меня под охрану в музей. И я не...

Она судорожно вздохнула, вскочила и убежала в ванную комнату. Бэль вскинулась и заклацала когтями следом, жалобно поскуливая. Милена поболтала остатки кофе, наблюдая гущу, быстро перевернула чашку и плюхнула на блюдце.

– Будем гадать?
– уточнила Тать, не открывая глаз.

– Вот чего не умею, так это прорицать, - без огорчения призналась Милена.
– Но узор наверняка сложится красивый. Если показать Марку, он кое-что скажет. Я все не могу понять, он западный или по северу в нем тоже есть что-то? А хотелось бы уточнить, дар сильный, даже плоскость его не угробила.

– Марк - он конченный шиза, -

Тать села прямее и поправила кофту.
– Когда Ритка училась на экономическом, подцепила этого типа то ли в Ленинке, то ли возле. Торчал столбом, вообще вырубленный. Ритка до одури хотела женить его на себе. Уже тогда у Марка была тяжеленная нокия первого поколения, и звонили ему знаковые фигуры. Ритка их так обзывала. Но Марк ничего не понял из намеков, а потом совсем исчез. Я полагала, его забрали домой зеленые человечки. Ритка недолго убивалась: не последний же на свете мужик. Она по молодости лихо гуляла на папашины деньги, все мы были реально благодарны Саше за его упертость. Я так и сказала ему на свадьбе: берешь в дом отбросы высшего общества, держись.

Милена оделась, покосилась в сторону ванной: все еще шумит вода, Варвара сопит и на лад дело не идет. Маришка потянула завтракать, тоже опасливо прислушиваясь к звукам и виновато моргая, словно это она познакомила людей и она же - поссорила.

– Где сейчас Марк?

– Уехал к какому-то важняку, - отозвалась Тать.
– Он обычно берет номер в 'Савое' или снимает зал, если консультирует толпень погуще. Постоянные офисы его напрягают.

– 'Балчуг', я заказывала, - уточнила Маришка.

– Выуди его оттуда и привези, - Милена поежилась, не понимая причину своего напряженного тона.
– Непокой. Ощущаю и не могу объяснить. Тать, пожалуйста.

– Слушай, вот я секу, что никого из вас не знаю и надо отваливать. Но ты интересна мне. Ты могла бы мой офис как бы...
– Тать недоуменно пожала плечами, шагая в столовую следом за Миленой.
– Освятить? Ну, вроде того, да... Понимаешь, непруха. Крутая непруха. Гадят, а кто и как, не въезжаю. Может у меня там рогатые по углам, а?

– Постараюсь глянуть, - осторожно пообещала Милена.

– Заметано, - оживилась Тать, - Тогда я к Марку и обоих за шкирман.

Милена кивнула - уже с набитым ртом. Завтрак у Маришки получился вкусный, как, впрочем, и обычно, наверное. По крайней мере все, чем она угощала до сих пор, было достойно внимания. Милена и внимала, не отвлекаясь. В ванной сморкались и скулили. То есть - отвлекали.

– У нас есть машина?
– спросила Милена у пустой тарелки.

– Рита, вероятно, хотела извиниться, - задумалась Маришка, двигая по столу новую порцию кофе и сладкое.
– Но ей было плохо и она... она совсем этого не умеет, Миленочка. Что поделать, люди разные. Она оставила под окнами сабурбан, но ни документов, ни даже разрешения ездить нет. Просто бросила ключи на пол, уезжая.

– Тащи.

Милена прошла по коридору, подергала ручку двери ванной. Само собой - заперто. Пришлось просить открыть, а затем ломиться. По двери заскребли когти: Бэль решила помочь вместо хозяйки и преуспела, пусть и не с первой попытки.

Ворвавшись в ванную, Милена схватила большое полотенце, замотала в него рыжую, не слушая протестов - и поволокла через дом.

– Что я, буйная?
– всхлипывала и отбивалась та.
– Пусти!

– Хорошо хоть, не норовишь убиться, - глубокомысленно изрекла Милена, запихнув медсестру на заднее сиденье и пропустив в салон Бэль.
– Маришка, жди нас.