Вошь на гребешке
Шрифт:
Эхо прокатило вопрос по двору, стены впитали звук, не вернув новой волной. Тишина сделалсь совершенна. Каждая снежинка падала - и чуткие уши бугов разбирали, как она звенит в шелесте поземки. Дыхание даймов запада не нарушало тишину, они, в общем-то, не решались дышать, пока Лэти плавно тянула из ножен рудный клинок и любовалась темным узором ковки.
– Не тебе призывать к ответу, - решился высказать возмущение первый дайм запада.
– Уйти успеешь, - переведя взгляд с клинка на человека, Лэти показала в улыбке зубы.
– Вернуться без ответа в Нитль я не позволю. Или мои люди. Пока жив Арод,
Снег заскрипел, оледенелые камни звякнули, отмечая шаги человека в полном доспехе. Милена, борясь с дурнотой, повернула голову. Через двор брел человечище с клинком, игрушечным в его огромной лапе. Бронзовая кожа лица - обычный выбор людей юга. Шрам на левой щеке известен всем, он остался у дайма крупнейшего из южных замков с последней из лютых зим, когда его блуждающий огонь едва не угас и было принято решение строить постоянные стены на надежной скале.
– Хороший вопрос, - пробасил дайм, разворачиваясь и занимая место справа от Лэти.
– Хватит вам бегать от боя и, тем паче, от ответа. Клятва или есть, или нет. Добавлю от себя: шархи долой - или вы люди, или говорить не с кем. Развелось тварюшек, чтоб мне промахнуться по тупому кэччи!
– Но ваш огонь более не блуждает, что вас привело... сюда, - удивился первый вальз запада.
– Было дело, мы отдохнули в хорошем месте, но заскучали, душно без движения, - хмыкнул огромный дайм.
– Мы тут: пламень, я и весь поход.
– Это... вызов, - ровным голосом уточнил первый вальз запада.
– Это вопрос, - звонко сообщила Лэти.
– Который придется решить сегодня. Словами или силой. Идите за стену и стройте складку для старой гнилушки. Или убирайтесь из Нитля на все пять сторон света, а то и в конус тьмы.
– Такое решение принял юг, - возвысив голос, проревел на весь двор огромный дайм. Покосился на Лэти.
– У нас любой огонь склонен блуждать, и к ночи временные очаги будут под этими стенами, все до единого. Нас спросила Лэти, первая дама. Её спросил Бэл, наместник севера. Мы ответили. Сейчас ваше время отвечать.
– А как же север?
– вальз запада едва смог говорить ровным тоном, даже в неподвижности лица и позы читались его сомнения.
– Север спросила я, - сообщила травница Хрога, не тратя времени и оставаясь возле больных, позволяя эху Файена донести голос.
– Я и ученик Врост, ныне наместник Хрога. Север дал ответ. Ни один прорицатель или анг нашего луча не останется с вами, покуда вы не сообщите своего решения.
– Я, единственная на весь восток, взращиваю заново этот луч, - негромко промурлыкала Милена, позволяя взгляду первого вальза запада наблюдать блики пламени в зрачках, и читать в них потаенное, притягательное, - я вправе дать ответ за весь мой луч. Я решила и будет по воле моей: никогда коронь не обретет единения с вальзами и ангами, для коих рассвет - первый в их жизни луч дара. Но именно мы, целители душ, сохраним право и силу снять коронь с любой... зарвавшейся тварюшки. Ответ будет дан сегодня. Она должна лично выслушать мои слова и сказать должное. Так будет.
– Восстать против зенита в лютую зиму, - прочувствованно возмутился дайм крупного замка запада, делая шаг вперед и вставая у плеча собрата по лучу, - значит, предать Нитль. Вы предатели. Теперь, когда исподье в полной силе и наше единение
– Мы одумались, - прогудел рослый дайм юга. Тяжело вздохнул, и целое облако пара поднялось ввысь.
– Как бы не поздно. Но решение принято. Наконец-то!
Он крепче сжал клинок, рявкнул, вспарывая живой сталью воздух так стремительно, что звучало это, как удар по плотной ткани. За спиной дайма из тени стены выступил его вууд, по виду - чудовщная помесь ящера и рогача. Дайм кивнул Лэти.
– Твои на стенах, - спокойно уточнил он.
– Мои у опушки, будут встречать походы с юга. Благодарю за этот день, Лэти. Ты умеешь выбирать сердцем, я всегда знал.
Он удалился, звеня доспехом и вроде бы чуть пританцовывая, и в такт неслышной музыке боя хлопая левой рукой по шкуре своего вууда. Первый вальз запада невольно поежился и поджал губы, не скрывая удивления.
– Под давлением... обстоятельств, - сухо признал он, - мы готовы построить складку, прямую складку в зенит. Вы объявили войну королеве? Так пусть она даст ответ.
– Уклонился и тут, гнилушка, - Лэти сплюнула под ноги вальзу запада, отвернулась и свистом позвала своего буга.
Милена прикрыла глаза, нагнулась к шее Игруна и зарылась лицом в его мех. Отдых, пусть и короткий, важен. Пламя, к какому она прикоснулась через камин замка Файен, слишком огромно, жар его течет в жилах. Не покидает, позволяя и теперь знать, насколько теплы или холодны сердца в каждом человеке. Рядом Лэти - она горит, ей это не трудно и не больно. Поодаль травница Хрога - она вроде лампады, тиха и ровна, ей это иной раз невыносимо, но таков удел лекарей. Им нельзя отчаиваться, как нельзя и вспыхивать безумием. Вот шевельнулась мысль о малыше Вросте - и стал заметен он, такой яркий, солнечный. Темной змеей вползло воспоминание о первом дайме запада - и холод его пустого сердца проявился сквозь броню из трех десятков шархов... Только один человек вне рассчета и зрения. Бэл. Так стало с тех пор, как текучее пламя впилось в его позвоночник. Нельзя подглядывать за тем, кто держит твое сердце.
– Ты не сможешь прорицать обо мне, - шепнула Милена, хотя Бэл не мог услышать.
– Это замечательно. Зачем мне знать... пустяки? Зачем тебе каждодневный страх, а после умолчание обо всех угрозах, попытка их отвратить и отразить? Бедная Тэра не решилась ослепнуть в видении судьбы родных. За что и поплатилась... теперь я знаю.
Милена вздрогнула и подняла больную голову от мехового загривка. Лэти была рядом, играла с белым бугом, норовя погладить зверя и успевая увести руку от каждого обманного удара лап и движения усов. Буг знал игру, но все равно злился всерьез: он снова проигрывал, он неизменно оказывался чуть медленнее, чем хозяйка.
– Ты как, в себе?
– уточнила Лэти, не отвлекаясь от игры.
– Есть два больных. Мальчшка и какой-то совсем тощий нескладеха, вроде они из плоскости. Втащишь в Нитль по полной? Замерзли оба, особенно старший, покуда дотянулись сюда.
– Вроде я немного... в себе, - пьяно улыбнулась Милена.
– Поехали.
– Во-во, быстро, - согласилась Лэти.
– К полудню запад расстарается. Большой бой грядет. До чего мерзко: людей резать. Мой клинок плачет. Но мы приняли решение. Мы должники Бэла Файенского.