Вошь на гребешке
Шрифт:
Милена помнила, как она вжала голову в плечи и зажмурилась, мечтая укрыться в молочном тумане. Ведь выгонят! Прямо теперь и неминуемо. Разговор взрослый, слишком пожалуй, с избытком. Гость вон - всгрустнул. Но Тэра сидела неподвижно и ни единым жестом не противилась присутствию посторонних. Хотя их было двое, лишних: Милена и Белек. Парнишка как раз явился с корзиночкой и сел у камина, чтобы выслушать мнение Файена о тумане и добавить один-два свежих уголька.
– Весьма глубинная, - нахмурился гость.
– Если еще и зимой, то главным бедствием назову холод. Конечно, ощущение вполне искусственное,
– Н-нет, упрощать не стоит, - Тэра подалась вперед, слушая с неподдельным интересом.
– Тогда без сильного псаха на выходе имеем ледышку без признаком жизни, - гость трагически углубил складку на лбу.
– Увы... Надейся на травников и псарей. Если заодно тебе интересно, как далеко может выбросить противоток плывущего снизу, я скажу лишь одно: человек войдет в Нитль в пределах земель того же замка, где заложена основная складка, причина противотока. Я ответил?
– Ты один на западе умеешь не таить ответы, - улыбнулась Тэра.
– Неужели лютые зимы вернутся?
– Я не готова вслух произнести ни единого звука, - строго и нехотя выговорила Тэра.
– Очень тонкая материя. Очень. Один надрыв - и не собрать ничего уже... никому.
Гость кивнул и улыбнулся маленькой Милене. Попросил прогуляться с ним и показать ближний лес. Пожалуй, он желал передать хоть малую толику своего дара, искрене радуясь общению. Он отдыхал душой и долго гостил в Файене, он привез с собой двух даровитых подростков и довольно взрослого уже анга, убедил Тэру взять их в обучение.
Отбыл домой западный дайм под осень. Милена провожала его, стоя на стене, улыбалась и думала: вот уж лучший был гость из всех, и хорошо бы вернулся поскорее, как обещал... Две зимы спустя замок у основания западного луча перестал существовать. Никто так и не понял, отчего вальзы запада не успели позвать на помощь, а анги не отстояли высоких и надежных стен. Летом на горелой пустоши стал расти новый замок, заполняя собою брешь в плетении силы запада. Тот самый замок, где любимым учеником нового дайма стал Йонгар...
От мысли о чудовищной неполноценности замены холод ударил еще больнее. Зато Милена очнулась - взрослая, нынешняя, которая упрямо гребла домой, в Нитль, и никак не могла вынырнуть из цепкой хватки противотока, из этой ледяной воронки в теле студеного, не годного для жизни, междумирья.
И все же она добралась.
Так холодно, что сами мысли смерзлись. Отрывать щеку от стужи - больно. Просыпаться невыносимо тяжело. Покой зимы под шубой снега сладок, непокой жизни ужасен, полон мук и не сулит впереди надежного, доброго, постоянного. На пальцах кровь: видимо, щека поцарапана.
– Хватит моргать, - заорали в ухо.
– Вот знакомая ей кайя, - вторят в другое ухо.
– Не надо так торопить. Это не ваш замок, и как псарь я...
– Это почти ничей замок, - не унялся первый голос.
– Подъем! Живо жить!
– Юг, - с отвращением прошипела Милена.
– Юго-запад, - насмешливо уточнили в ухо, угрожая целости перепонки.
– Тише. Я еще не глухая.
Милена протерла глаза онемелыми пальцами,
– Быстро, еще быстрее, - требовал тот же голос.
– Зачем?
– отчаялась Милена, прекращая сопротивление.
– Я прирезала Бэла, - скороговоркой сообщил голос.
– Сперва он вроде очухался, а после скис. Отнесли его в каминный зал, только ему не лучше. Файен синеет и чахнет. Да очнись же!
– Лэти, она старается, - вмешался еще один голос.
Травницу Хрога не узнать невозможно. Милена позволила разжать свои зубы и влить отвар. Давясь и смаргивая слезы, она проглотила кипяток, твердя себе: это лучшая из лекарок севера, а то и всего Нитля. Даже если напиток вкупе с иными применяемыми методами оздоровления похож на изощренную пытку, он не убивает. Надо перетерпеть худшее и дождаться перемен.
Живот согрелся, делаясь комком боли. По позвоночнику взметнулся пожар, ударил в голову похмельем. Милена проверила подвижность шеи, повернув голову направо и налево. Разодрала смерзшиеся веки. Справа была травница. Слева и в стороне топтался Светл, переминался по хрусткому снегу. Ближе остервенело терла руку и плечо хозяйка южного блуждающего Арода. От мысли, что именно она ' зарезала' Бэла, удалось сесть и включиться в мир.
– Так... Далеко до Файена?
– Тебя нашел буг, - сообщила травница.
– Игрун, вот он. Мы во дворе замка. Он приволок тебя прямо к воротам.
– Снег в главном дворе?
– ужаснулась Милена, кутаясь в меховой плащ и озираясь.
– Зима лютая, ангам не скучно, - сразу согласилась Лэти.
– Тебя дотащить? Эй, я согласна принять то, что ты - восток и даже имеешь право жить, если целить годна. Только не мешкай.
Милена кивнула, внимательнее рассмотрела буга, которого едва помнила. Зверь, по осени выведенный из чащи Черной, был бурым, молодым и дурашливо-милым. Отозвался на улыбку и согласился назваться другом, если такие перемены сулят интересные приключения... Этот буг, боевой, с роскошным зимним мехом и серебром в усталом, почти человеческом взгляде - он прожил целую жизнь от осени. Как и сама Милена.
– Дотащи до каминного зала, - попросила бывшая ученица Тэры Арианы.
– Сама не дойду. Замерзла.
– Грибница дикая, - прошептал знакомый голос из-за спины Светла. Ружана выглянула и снова спряталась за своего извечного защитника.
– Ты знаешь, ты-то знаешь: Бэлу я не враг. Но позвоночник прорублен. Он должен бы умереть по осени, не надейся... Я все уже думала, книги смотрела. Нет способа.
– Умеешь обнадежить, - озлилась Милена.
Как обычно, от слов рыжей травницы аж полыхнуло в голове. Но и это - к пользе. Переделав злость в упорство, Милена вползла на спину буга.