Вошь на гребешке

Демченко Оксана Б.

Хорм рванулся в бой стремительным броском, поймав то мгновение, когда Черна лишилась помощи живого дерева и держала всего лишь палку.

Копьецо переломилось надвое под лапой. Тон рыка сменился: жертвуя оружием, Черна успела выйти из-под удара и впиться в лапу сложенными клешней пальцами левой руки. Ладонь вспорола броневой стык и обхватила кость предплечья в плоти твари. Рывок - и лапа повисла плетью. Снова уклониться... и на возвратном движении сблизиться. Удар в бок, пальцы вошли под косую грудную пластину. И снова рывок - вверх и вбок. Много крови... хотя люди уже не способы кричать громче или каменеть отчаяннее, даже понять: один враг уничтожен.

Новый кэччи насел

справа, подминая и норовя раздавить. Получил обломок копья в пасть - и сразу узнал, что это снова живая древесина, жадно пускающая корни в то, что ей - лишь почва.

Перекатившись и отпрыгнув, Черна достала третью ведьму, рванула на себя и вмяла склоненную голову в орущее лицо, слыша хруст слабых костей. Швырнула обмякшее тело в атакующего кэччи, подвинулась, пропустила массивного врага, не способного сразу затормозить.

Кэччи все ниже приседал на лапах, вспахивая когтями тропу. Черна двигалась, утекала с его дороги и ждала, пока голова склонится ниже, еще ниже... Тогда осталось лишь развернуть морду к спине, слушая множественный хруст.

Теперь раненный хорм остался один. И живая ведьма - тоже. Она не выдержала потока дара и рухнула - каменная от напряжения, едва живая. Черна истратила долю мгновения на наблюдение, хорм как раз успел отпрыгнуть и заскользил по отвесному склону все ниже, ниже.

– Далековато падать, - напутствовала его воительница и обернулась к гостю.
– Ты сознаешь, что люди для них - мясо? Все люди, какой бы расы ни были.

– С нами опыт древних цивилизаций, - бесстрастно ответил гость. Он видел весь бой и не утратил способности мыслить.
– Я готов выслушать твои условия, валькирия. Союз будет оплачен по любой цене. Слово рейхсфюрера не может быть подвергнуто сомнениям.

– Я предупредила. Это все. Уходи. Я уйду отсюда сегодня. Люди на горе ничего не знают. Меня не интересуют люди. Моего врага ты видел. Союзники не нужны.

Черна говорила отрывисто, короткими фразами, стараясь внятно произносить каждое слово лающего наречия. Гость слушал, кивал и морщился. Он был недоволен, но сдерживал себя исключительно надежно.

– Верни Грааль, - строго велел он.
– Десять дней не прошло, я здесь.

– Это камень, просто камень. Бери. Там.

Черна указала на заросли кустарника. Охрана по жесту гостя бросилась вперед. Не жалея кожи рук, все гребли и суетились. Камень - а вернее кристалл - был в точности подобен спрятанному в пещерах. Черна истратила на него больше сил и времени, чем на копье. Выбитое плечо ныло и намекало: зря. Оружие всегда важнее обманки...

– Союз предложен. В любое время дай знать, если передумала, валькирия, - гость позволил себе надеть улыбку.
– Я передал проводнику пропуск для тебя. Лично ко мне. В любое время.

Гость жестом указал охране, что намерен покинуть вершину. Щелкнул каблуками, подчеркнуто резко и коротко кивнул и зашагал к подъемнику. Следом небрежно тащили ведьму и торжественно, на бархате, несли камень.

Когда все удалились, стало возможно сесть. Раздраженно рыча на свою глупость, Черна вправила плечо. Монах пристроился рядом, принес из заранее заготовленного тайника короб с настойками и мазями. Не слушая отговорок, начал промывать ссадину на щеке, шрам на шее.

– Их было много, но ты все же управилась. Упустила лишь того, крупного, - посочувствовал Андреу.

– Отпустила, - поправила Черна, изучая распоротую о камни руку.
– Щепку в него всадила и отпустила. Теперь он мчится к хозяину, и я знаю, куда. Закончил? Мне пора. Ведь он быстр.

– В таком виде? После боя?

– Он скоро поймет, что помечен, но часть пути я отслежу, тогда и вернусь

отдыхать. Еще полминуты жду, он близко и почует погоню... Портфель этого рейх-кого-то-там хорошо припрятан?

– Да, и пусть простит святой Хуан недостойного своего тезку, вернувшегося на путь порока только во славу божию... Он так и сказал. Он милый мальчик и храбро дрался, когда у нас были бои. Полагаю, одна кража не осквернит его душу. Боже мой, - монах перекрестился и сел на камень.
– Я, конечно, верую, но я не верил вот так прямо - в чертей... Я образованный человек, лишенный наивности, свойственной брату Игнатию.

– Ты обещал подумать, с кем меня способен свести этот ценный портфель. Вернусь - жду отчета.

Глава 20. Влад. Кое-что о людях и нелюдях

Нитль. Бесконечный лес

Днем Влад осознал себя, бредущего по красному корню. Все тот же лес кругом. Он брел и бредил, вернее, ощущал себя в бреду, о чем себе же и говорил громко, внятно, настойчиво. Очнись, мол, Владик, ущипни себя и будешь дома! Ты круто перебрал с переработками или гад Иудушка сыпанул в кофе порошочек, ему не слабо устроить и такой прикол. У него папаша врач, а сам он дерьмо, еще в школе все было ясно, зачем ты взялся проверять второй раз? Из-за денег?.. Фиг-то, ты стоил места и ты занял его по праву, ты умеешь и ты, если разобраться, большой талант.

Последнее слово Влад выговорил лежа. Мелкий темный корень ловко сунулся и заплел ногу, подсек - и убрался в ковер палой листвы без следа.

– Сволочь ехидная, - отплевавшись, с чувством сказал Влад.

Сел, ощупал мешок и задумался, подперев подбородок кулаком. А был ли дед в дупле? Был ли ночлег, похожее на воду питье, от которого вскорости развезло похлеще, чем от водки. А был ли... Глаза рыжего зверя, человечьи глаза, представились до боли внятно - и остатки полупьяной лихости сгинули. Все было. Было и длится, хотя он устал, он не осиливает эту игру, которая вовсе и не игра. Хорошо наблюдать дикий лес на экране монитора, в очках 3Д. Холодок по спине, азарт и охи-ахи при всякой новой классно прорисованной неприятности. Там, в кресле, быть героем неплохо. Тут, в лесу, быть вообще едва получается, да и то вроде - в долг. Влад посопел, ощупывая волдырь на стертом плече. Уже не кровит, за ночь затянулся свежей кожицей. Боль стала тупой, посильной. Можно пройти еще немного. Встать и пройти, хотя бы для того, чтобы не оставаться тут и не сидеть, когда в голову взбрела жуткая мыслишка: а куда он идет и есть ли оно в мире, такое место, где заканчивается красный корень? И если есть, хорошо это или... Влад скривился и рывком привстал, пробуя сбежать от вопросов, хлынувших, как ливень. Корень взметнулся и прижал, ударив теперь куда чувствительнее.

– Что за...

Сдавленный шепот захлебнулся в горле. Уши, наконец, разобрали то, что они не желали и не умели выделить из лесной многозвучной тишины, пока Влад шел.

Он не один в лесу. Некто втягивает воздух, басовито взрыкивает, позволяет веткам шуршать по своему телу, обозначать движение. Некто велик и вряд ли дружелюбен. Влад покосился на темный корень, зажимая ладонью рот - и благодарно кивнул. Корень чуть дрогнул, опустился ниже и обвил под спину, скручиваясь в пружину. Вроде бы понятно: когда станет можно или нужно бежать, он толкнет. Влад неуверенно приладил мешок на спину. Тронул пальцем прошивку на добротном башмаке, наследстве Тоха. Корень спрессовался в сплошную упругость и чуть дрогнул, предупреждая. Влад подобрался и уперся в тропу кончиками пальцев, ощущая себя участником олимпийского забега, выставленным на одну дорожку с чемпионами по ошибке и так, что делать замену поздно.