Восхитительная Софи
Шрифт:
Лайам нахмурился, заметив панику, мелькнувшую на ее лице.
– А что конкретно ты имеешь в виду, когда говоришь «нет»?
– Я не собираюсь оставаться в Неварре. Думаю, именно об этом ты собираешься меня попросить.
Ему стало горько.
– Почему? – Лайам вскочил на ноги. – Ведь тебе нравится здесь, разве не так? И ты любишь Гарри. Послушай, Софи…
– Не смей повышать голос в присутствии ребенка. – Глаза ее полыхнули зеленым огнем. – Это расстраивает его.
Лайам сдержал
– Охраняй форт, Тигренок. Мы скоро вернемся.
Схватив Софи за руку, Лайам вытащил ее на веранду, а там, обхватив за талию, посадил на перила. Его руки крепко держали молодую женщину: частично для того, чтобы не дать ей упасть, частично для того, чтобы завладеть ее вниманием. Она не выпустила из руки тарелку. Сэндвич соскользнул с тарелки и упал в сад. Лайам взял тарелку и отправил ее вслед за сэндвичем.
– Почему ты не хочешь, чтобы Неварра стала твоим домом? – потребовал ответа он.
Софи так крепко сжала перила, что пальцы ее побелели. На шее женщины пульсировала жилка. Лайаму мучительно хотелось прикоснуться к ней губами, ощутить языком.
– Ты любишь Гарри, Софи. Тебе нравится Неварра. И ты изменила здесь… все!
– Пожалуйста, не надо, – прошептала она. – Пожалуйста, больше ничего не говори.
Глаза ее наполнились слезами. Как же он желал прижать ее к себе, утешить, сделать так, чтобы у нее все было хорошо, чтобы она смеялась, танцевала и пела. Он погладил плечи Софи:
– Милая моя, не плачь.
Она закрыла глаза:
– Пожалуйста, Лайам, позволь мне уехать.
Он не хотел ее отпускать, но и держать ее здесь против воли тоже не мог. Сняв Софи с перил, Лайам отступил на шаг:
– Скажи, в чем проблема?
Она судорожно вздохнула. Руки ее дрожали.
– Ты не все знаешь обо мне. Я не тот человек, за которого ты меня принимаешь.
Лайам улыбнулся:
– Я знаю о тебе, Софи, то, что мне надо знать. Ты великодушна и добра, ты полна энергии и энтузиазма. В комнате становится светло, когда ты входишь в нее.
Она зажала уши руками, не желая слышать его слова.
– Ты не знаешь о том, что я сделала аборт!
Последовала такая тишина, что у Лайама зазвенело в ушах. Его сердце ударило три раза и, казалось, замерло. Он осторожно подвигал шеей и плечами.
– Что сделала?
– Аборт. Это было несколько лет назад… и я очень сожалею об этом. – Софи перевела дыхание. – Услышав, с каким трудом вы с Белиндой пытались завести ребенка, я боялась рассказать тебе об этом. – Она вздохнула. – Теперь ты наверняка будешь по-другому относиться ко мне.
Лайам отступил назад, и что-то жесткое и холодное пронзило его душу.
– Ты сделала аборт по советам
– Нет.
– Ты сказала об этом отцу ребенка? Ты дала ему хоть один шанс?
Сглотнув, Софи покачала головой:
– Нет.
Лайам развернулся и направился к лестнице. Он встал на верхнюю ступеньку, холодный и неподвижный. И все же за этой внешней невозмутимостью бушевала ярость, стремящаяся вырваться наружу. Ей был послан дар иметь ребенка, а она…
Он заставил себя спуститься в сад и ни разу не обернулся. Софи права – она не тот человек, за которого он ее принимал.
Глава 12
Лайам не вернулся домой к обеду.
Гарри поел. Софи – нет.
Софи, уложив Гарри, целый час металась по кухне. Наконец она вышла на веранду и уставилась в темное небо. Сквозь легкие облака светила полная луна, мерцали бесчисленные звезды, поэтому небо было не таким уж темным. Лайам не появлялся.
Она вспомнила, как побледнело его лицо, каким жестким стал взгляд, как твердо сжались губы, и закрыла глаза.
А чего она ожидала?
Открыв глаза, Софи снова оглядела сад. Никого.
– Не знаю, насколько сильно ты ненавидишь меня, Лайам, но я ненавижу себя еще больше, – прошептала она.
В три часа ночи Лайам закрутил последний болт, поставил на место радиатор трактора и бросил на скамейку гаечный ключ. Он потер руками поясницу. Что еще? Мужчина неспешно огляделся, отыскивая очередную цель. Все это время Лайам возился в гараже, смазывая и прочищая механизмы. И здесь еще очень много работы. Ее надо только найти.
В висках у него стучало. Руки ломило от усталости. Все тело изнемогало от недостатка сна. Но Лайам не сомневался, что мысли не дадут ему уснуть.
«Ты не знаешь, что я сделала аборт».
Эти слова причиняли ему сильнейшую боль.
Тихий и низкий стон, похожий на рык, вырвался из его груди. Когда они были детьми, отец принес в гараж подвесную боксерскую грушу для него и Лачлана. И теперь Лайам решил найти ее. Может, с ее помощью ему удастся избавиться от мучительных терзаний?
Аборт.
Неужели Софи не понимала, какое это благословение, какое счастье?!
Он опустился на перевернутый ящик, стоявший неподалеку, провел рукой по волосам. И с болью вспомнил все подробности тех лет, когда они с Белиндой пытались завести детей: сначала была надежда, которая таяла с каждым днем, потом – нарастающее осознание того, что детей у него не будет. А Софи небрежно избавилась от ребенка.
Значит, аборт! Лайам выругался. Он считал, что Софи благородна и добра, но теперь…