Восхитительная Софи
Шрифт:
Софи откинулась назад, удивленно взглянув на него:
– О чем ты говоришь?
– Гарри – твой племянник, и его совершенно не волнует, какой купальник ты наденешь. А я – его дядя, следовательно, мы практически стали семьей. И нам все равно, в какой купальник облачится член нашей семьи.
Глаза Софи сузились, и Лайам не понял, подействовал ли на нее его аргумент. Поэтому он продолжал:
– Но если ты по-прежнему стесняешься, возьми мою футболку и надень сверху. Намокнув, она растянется до колен. – Софи открыла было рот, но Лайам, подавшись вперед, прижал палец к ее губам. –
– Я не занимаюсь такими вещами!
Софи отвернулась, мгновенно вспыхнув. Лайам, вспомнив, как он неожиданно возник перед ней, выйдя из душа в одном полотенце, усмехнулся.
Щеки ее горели, когда он вернулся. Бросив рядом с ней свою рубашку, он взял на руки Гарри и отправился к прохладной чистой заводи.
Дядя и племянник разом вскрикнули, окунувшись в воду. Они плескались, смеялись и плавали, и Лайам изо всех сил старался не смотреть, что Софи делает на берегу, хотя отметил тот момент, когда она встала и пошла к кустам переодеваться.
Лайам тут же отвернулся. Искушение увидеть хотя бы мельком ее обнаженное тело было очень велико.
Наконец зашуршали камешки под ногами Софи. Он велел себе не оборачиваться, пока она не подаст знак.
– Как водичка?
Лайам повернулся. На Софи была его футболка.
Лайам постарался скрыть разочарование.
– Вода прекрасная.
Глаза ее расширились, когда она ногой попробовала воду.
– Не сомневайся, – сказал он. Его футболка доходила ей до бедер. Софи казалась ему прелестной, шаловливой, обольстительной нимфой. – Прыгай смело.
И она прыгнула. Вынырнув возле Лайама, она плеснула на него водой. Гарри залился смехом. Лайам в ответ плеснул водой на Софи. Малыш еще больше развеселился и обдал брызгами их обоих.
Лайам не мог вспомнить, когда в последний раз ему было так весело. Они втроем ныряли, проказничали и смеялись. Смех дорогих ему существ высвободил что-то внутри его, и Лайаму все легче и легче становилось смеяться.
На секунду Софи замерла:
– Знаешь, мне действительно ужасно неудобно плавать в твоей футболке, Лайам.
Язык его прилип к нёбу, когда она стянула через голову футболку и бросила ее на камень. На ней было розовое бикини, и она была… прекрасна!
Улыбнувшись, Софи нырнула, будто решив испытать ощущение свободы, и вынырнула возле него.
– Спасибо за то, что одолжил мне футболку, – прошептала женщина. – Она помогла мне свыкнуться с этим. – Она прикоснулась к бретельке бюстгальтера.
– Пожалуйста, – с трудом выговорил Лайам. Протянув руку, он дотронулся пальцем до ее щеки. – Мне хотелось, чтобы ты чувствовала себя здесь в безопасности, Софи.
– Понимаю. Я так себя и чувствую. Спасибо.
Глаза ее потемнели, и он отдернул руку:
– Хорошо! Настало время научить Гарри плавать.
Через некоторое время Софи предложила закончить веселье и игры.
– Достаточно! – засмеялась она. – Пора завтракать. Я умираю с голоду.
Выйдя вслед за ней из воды,
– Конечно, мы находимся в тени, – она взглянула на скалы, защищавшие их от солнца, – но не стоит недооценивать солнечные лучи. Мы с Гарри не привыкли к такой жаре. – Она взглянула на его футболку, сушившуюся на камне. – Очень жаль, что твоя футболка…
– Она уже практически высохла.
Они оделись, и это было гораздо безопаснее для них обоих. Однако он не мог не заметить, что край ее футболки приподнялся, обнажив полоску шелковистой, медового цвета кожи. Такой привлекательной, что…
Лайам отвел взгляд. Если он будет пожирать ее глазами, Софи утратит ощущение безопасности.
Гарри схватил свою бутылочку, как только Софи наполнила ее, свернулся калачиком и, удовлетворенно вздохнув, закрыл глазки. Софи, склонившись над ним, откинула мягкие детские локоны с его личика.
– Он испытал столько радости! – Она с теплой улыбкой взглянула на Лайама. И я тоже.
Было очень легко нагнуться и поцеловать ее. Однако Лайам откинулся назад:
– Мы все доставили себе эту радость.
Софи нахмурилась:
– Нам будет неудобно завтракать возле Гарри. Может, перенесем его?
Лайам переложил малыша. Софи достала из корзины сэндвичи, фрукты, аппетитный кекс и термос с чаем. Они поели в молчании – но не в напряженном, а в комфортном, умиротворенном.
Напряжения не было, пока Лайам не взглянул на изгибы ее тела, изящные и соблазнительные. Тогда он сконцентрировался на окружающем пейзаже: стал любоваться скалами из гранита и песчаника, окружавшими озерцо, высоким утесом, из которого бил родник. Контрастное сочетание красных и серых скал, поросших золотисто-белой травой, и ясного голубого неба было таким величественным, что душа его дрогнула. И в сочетании с близостью женщины, сидевшей рядом, это место превращалось в земной рай.
Удовлетворенно вздохнув, Лайам лег на спину:
– Потрясающие сэндвичи, Софи. Замечательный чай, необыкновенно вкусный кекс.
– И потрясающая идея поехать сюда, – откликнулась она, устраиваясь рядом с ним. Еле слышный вздох вырвался из ее груди. – Здесь просто неземная красота.
– Да.
Они немного помолчали, прислушиваясь к шелесту травы, ритмичным всплескам воды, крикам птиц.
– Софи!
– Что?
Ее губы выглядели полными и соблазнительными.
Ему хотелось ощутить их вкус. Он снова уставился на небо. Губы Софи – запрещенный плод.
На секунду Лайам закрыл глаза.
– Ты помнишь, что у нас по договору осталось три дня? – спросил он.
– Угу.
По ее тону ничего нельзя было понять. Лайам обругал себя за попытку начать этот разговор, когда они лежат рядом и смотрят в небо. Он перевел дыхание.
– Мне хочется знать, что ты думаешь. Я имею в виду Гарри. – Во рту у него неожиданно пересохло. – Ты за меня или против меня?
Софи долго молчала, потом произнесла:
– Ты помнишь тот вечер, когда сам уложил Гарри в постель? Я пробралась через холл и встала под дверью спальни, чтобы все услышать.