Восход Луны
Шрифт:
Добродушно отмахнувшись крылом, аликорн ушла в коридор.
– Дверь не запирай.
– Кинул ей вслед напутствие.
Поставив посуду на стол, в раздумье встал у дивана, слушая возню Луны в туалете. Решительно стянув покрывало и подушки, сложил и раскрыл диван как огромную книгу.
– Ого, кровать?
– Удивилась вернувшаяся Луна.
– Да, устраивайся.
– Застелил трансформированную мебель.
– Мягко, уютно, просторно.
– Луна с наслаждением прошлась, меряя кровать шагами.
– Попробуем спать вместе.
– К-как это - вместе?
– Пони аж села. Может, и к лучшему, что я не видел в темноте выражение
– Возможно, в компании ты спокойнее будешь спать, чем одна.
– «Спокойнее»? Что ты хочешь этим сказать?!
– Луна хлопнула крыльями, ударив меня в лицо мощным ветром.
– За эти несколько ночей я морально изничтожена, разбита, сожжена в прах! Я жестоко страдала, меня гоняли, терзали, избивали, грозили убить, насиловали и в реальности, и во сне. Я смертельно боюсь людей, но вынуждена жить с одним из них, и у меня едва хватает воли держать себя в копытах, чтоб не шарахаться в угол от каждого его движения!
С этой гневной исповедью Луна мелкими шагами подходила все ближе ко мне. Диванные пружины гудели под ней.
– Во всем земном мире ты единственный, кому я пока еще верю.
– Аликорн описала крылом широкий полукруг и хлопнула меня по груди.
– Твой зверский юмор и привычка шастать по дому нагим постоянно напрягают, я в «мыле» всякий раз, не зная, чего от тебя ждать. И вдруг, глубокой темной ночью, появляется уютная мягкая кровать, я лежу на ней и слышу от тебя предложение спать с тобой, при этом, я не могу отказаться.
Я держал атаку Луны в упор, не отводя взгляда от ее пылающих праведной яростью глаз. Нависнув вплотную надо мной и вынудив задрать голову, принцесса ткнулась мордой в лицо, стоя носом к носу.
– У меня не осталось сил жить, ни физических, ни душевных. Ты хочешь, чтоб я спала с тобой. Ты хочешь лишить меня остатков разума?!
Последние слова Луна почти проорала, с искаженной злобой мордой, мертвенно-синей в свете выглянувшей из-за туч луны.
Сердце колотилось, разгоняя потоки адреналина по телу. Чего мне действительно хотелось - выбить из-под Луны ноги, завалить ее на кровать и заставить умолкнуть, экстремальным таким способом - слегка придушив. Я знал также, что это прекрасный способ завалить вместе с Луной и все отношения: после такого действия пони не доверится мне ни в чем. Тем более, она предупреждала, что к полнолунию с ней возможны проблемы, и значит, стремилась как-то смягчить вероятные последствия. «Лучший бой тот, который не состоялся».
– Мне уйти?
– Отступил, поднимая с пола подушку.
– Хм-м-может быть.
– С сомнением ответила любимая. Лишившись повода конфликтовать, она неуклюже покрутилась на кровати и легла у стены.
Молча положил подушку под голову Луне, видя, что она лежит в очень уж «зажатой» позе и вряд ли сможет расслабиться. Когда наклонился, чтоб укрыть Луну, пони недоверчиво покосилась, будто я стою над душой с ножом в руке. Подоткнув покрывало, я ушел.
Мне не спалось. Я переживал за Луну. Меня печалило, что я не мог ей помочь. Если такие психозы у нее каждый месяц, как она вообще с этим живет сотни лет? Привыкнуть, конечно, ко всему можно, и к дыре в голове, и к шилу в заднице, но неужели за всю жизнь Луна не пыталась как-то стабилизироваться? Или для нее это как вариант стабильности, о чем она даже четко предупредила заранее: мол, с такого-то числа я схожу с ума по расписанию, прошу иметь ввиду и не пугаться. А может, лучше всего связывать ее строго по расписанию?
Услышав скрип двери, я быстро передвинулся, чтоб видеть всю комнату и притворился спящим.
С подушкой в зубах ко мне неслышно подошла Луна. Опустив подушку на пол, она с минуту стояла рядом, переминаясь с ноги на ногу, не догадываясь, что я наблюдаю за ней. Поникшие ушки вздрагивают, глаза прикрыты. Я терпеливо жду ее действий.
Поставив переднюю ногу мне на спину, Луна несмело потеребила, желая разбудить. Со второй ее попытки я соизволил «проснуться» и лечь на бок. Нога Луны теперь стояла на моем плече.
– Лайри… - Любимая тяжело вздохнула, в голосе звучала неизбывная печаль.
– Прости меня.
Не знаю, как пони это умела, но копыто держало руку словно присоска.
«А вот вырвусь, назло, и с разбитым сердцем выставлю за дверь, ибо нехрен орать на меня».
– Усмехнулся.
– Пожалуйста… - Умоляюще шепчет Луна, опустив взгляд. Будто догадалась о моих мыслях. Слышно - вот-вот заплачет.
Ну, сорвалась девушка, наорала, извиняется, и что теперь? Даже отшлепать рука не поднимется.
Коснулся пальцами морды - аликорн уже привычным движением прижалась щекой к ладони. Но была в ее жесте некая поспешность, словно Луна торопилась укрепить пошатнувшееся доверие.
– Можно я буду с тобой?
– Положила рядом принесенную подушку.
Вспомнив, как поняша однажды сверзилась с моей кровати, я молча указал на дверь. Горько застонав, Луна снова взяла подушку зубами за угол и, громко всхлипывая, потащилась вон из спальни. Похоже, ей было очень обидно, что ее прогоняют, на пороге она остановилась, оглянулась, но возражать не посмела и вышла. И тем более удивилась, что я иду следом. Забравшись на диван-кровать, пони вытянулась вдоль стены. Положив голову на передние ноги, Луна настороженно шевелила ушками, наблюдая краем глаза за мной.
Я улегся возле Луны, тепло укрыл нас обоих. Вслушиваясь в ее дыхание, вытираю влажные дорожки с морды, нежно расчесываю пряди гривы, иногда скользя ладонью по крылу. Казалось, спустя вечность, аликорн «отлепилась» от стены и прильнула к моей груди, с той же искренней доверчивостью, как и недавно во сне.
– Мне стыдно… Я сорвалась с узды. Я доставляю тебе столько хлопот.
Этот жаркий шепот около уха. Эх, Луна, вот только не надо который раз увлекаться самоунижением.
– Удовольствий ты доставляешь гораздо больше. А хлопоты - они у всех бывают. Спи.
Обняв, зарывшись лицом в гриву, поцеловал, не зная куда. Пони, привалившаяся спиной ко мне, утихла. Скоро лежать вплотную стало душно, я немного отодвинулся. И тоже уснул.
***
[ Луна ]
Вдох. Теплый свежий воздух вливается в грудь, наполняя бодростью и силой. Я лежу, насыщаясь этим вкусным воздухом и наслаждаясь гармонией. Какое счастье - просто расслабленно лежать и дышать.
С постепенно возвращающимся осознанием замечаю все больше непривычного и странного вокруг себя. Лежа на траве, я чрезвычайно явственно ощущаю всем телом каждую травинку, любое легчайшее прикосновение листка. Моя спина какая-то очень уж широкая и плоская, а грудь вздымается вверх. Безупречное обоняние сильно притупилось, я различаю запахи лишь в непосредственной близости. Слух вроде как сохранился прежним, но исчезли уши - я не чувствую их и не могу пошевелить ими.