Восход Луны
Шрифт:
***
[ Селестия \ Возле Луны ]
В глазах Луны я вижу отражения звезд, словно отсветы давно минувших столетий.
У меня было все: уважение, поклонение, подобие власти, хоть я никогда не претендовала на трон в каком-либо отдельно взятом городе, но правители часто приглашали меня помочь в решении насущных проблем.
Я зареклась делиться своими знаниями в свитках после того как один из магов чуть не спалил полстраны «драконьим чихом», прочитанным с конца, и мне пришлось срочно наводить грозовой фронт от края и до края.
Я разочаровалась в пони, их укладе мира и быта. Понимая, что им требуется намного больше
Покинув пони, я долго скиталась по миру в одиночестве, томимая желанием осознать, чего же мне не хватало. И однажды, издалека наблюдая за семьей пегасов, счастливо резвящихся в облаках, видя как родители поддерживают жеребенка в исполнении нехитрого трюка, исполнив который, пегасик радостно льнет к матери, а подлетевший отец обнимает обоих, я поняла: под этим солнцем у меня не было родственной души. Той, с кем я могла бы делиться чувствами и знаниями. Той, которую могла бы вот так же просто обнять и прижать к груди, и замереть, ни о чем не думая. Той, что была б равной мне по разуму, силам и возможностям. Пусть и противоположной по сути, но гармоничной.
Будучи воистину могущественной и бессмертной, я вложила в создание Луны огромную часть личных сил и часть своей души. И в жизни моей началась новая эпоха, когда синенькая кобылка с голубой гривой, прижавшись к ноге, назвала меня мамой. Я не готова была услышать это слово…
Пони, совершенствующие магию и навыки, плодились и расселялись по миру и мы с Луной как-то постепенно приобщились к понилизации. Путешествовали, посещали города, в одном из них дочь пожелала остановиться подольше. Так мы и осели.
Незаметно для себя я вновь оказалась втянутой в правление. Несколько успешно решенных вопросов, приглашения на мероприятия, мое желание помочь пони - все больше отдаляли меня от Луны. Сто лет детства, двести лет юности. От нескончаемых проделок неугомонной дочери я поседела до снежной белизны. А когда Луна развила способности к осознанным снам и повадилась проникать в тонкие миры - я научилась спать на совещаниях, единственном месте, где я могла поспать относительно спокойно.
Была и еще одна темная тайна, которую я не рискнула раскрывать дочери. Слушая ее восторженный рассказ о получении кьютимарки, я умолчала о том, что появление нового небесного тела привело к чудовищным катастрофам: огромные приливные волны и цунами обрушились на побережья Эквестрии, разрушая и смывая целые города. А некогда густонаселенная Коньтлантида навеки скрылась в пучинах вод.
Никому из пони не пришло в голову увязать внезапные стихийные бедствия с красивейшим ночным светилом и маленьким синим аликорном, но я ощущала себя виновной в этих бедах, ведь следуя своим прихотям, я создала Луну и впоследствии навлекла смертельные опасности на жителей моей страны.
Через несколько столетий возникла необходимость в том, чтоб нас с выросшей Луной другие пони воспринимали как равных аликорнов, а не как мать и дочь. Это оказалось нетрудно: постепенная подмена обращений в письмах и разговорах, аккуратное удаление старых записей из архивов - куда-то пропадали пыльные свитки вековой давности, которые все одно никому не нужны. Мы называли друг друга сестрами, сначала изредка, как бы случайно, затем чаще.
И спустя пяток поколений пони забыли, кто мы есть на самом деле. Потомку, озабоченному хлопотами
Со временем все утряслось и забылось в обыденной рутине. Приливы и отливы, утратившие разрушительную силу, воспринимались как развлечение. Изгнание Тирека и заточение в камень Дискорда стали легендами. Видя наше с Луной могущество, пони попросили нас править Эквестрией.
В глазах Луны сияют звезды…
Мне стыдно вспоминать, что увлеченная правлением, я уделяла дочери все меньше внимания. Заботясь о подданных, я упускала важные моменты ее развития и становления как личности. А моментов было немало, мне стоило хоть иногда вникать в дела Луны, особенно те, о которых стремилась рассказать она сама.
После хаоса, учиненного Дискордом и разрушений Тирека - Эквестрия сильно ослабла. Погибло множество пони и жеребята их остались сиротами. Я отклонила предложение Луны о помощи, будучи на тысячу лет старше дочери и считая ее неопытной, и своенравная дочь поступила неожиданно смело и дерзко: собрав сирот по всей стране, Луна увела их в некие «лучшие земли», и невзирая на мой возможный гнев, отказалась вернуть. Я была шокирована: мое творение, когда-то созданное мной из любопытства и почти что ради забавы, посредством моей магии и намерения - обрело собственную волю, мышление, жизненные цели и не подчиняется.
Давить на Луну я не стала, посчитав разумным не усугублять отношения с сущностью, чья мощь равна моей, а боевой опыт превосходен - падение Кристальной Империи и Сомбры служили неоспоримым тому доказательством. И так я избрала «тактику уклонения», предоставив темного аликорна самой себе…
В задумчиво-грустных глазах Луны я вижу свое отражение. Мы снова вместе. Отныне я не могу воспринимать Луну как одушевленный кусок моей тени, как несмышленого надоедливого жеребенка, как молодую импульсивную кобылу. Она воин, спасшая мой мир, мою страну и меня. Мне предстоит изменить взгляды, хоть это и будет нелегко. Я должна относиться к Луне с подобающим уважением, как диарху.
Мой шепот нарушил тишину:
– Я прощаю тебя, дочь моя.
Вздохнув, я отстранилась, вытирая слезы. Окинув меня пытливым взором, Луна улыбнулась:
– Мама, я простила тебя, сражаясь с Найтмером. Увидев иллюзию моей победы, я осознала, каким кошмаром стала бы для нашего мира, и поняла, что у тебя не было выбора. Тебе пришлось действовать быстро и решительно. Тогда я простила тебя.
Осторожно, словно боясь разрушить с трудом обретенную гармонию, я склонилась к губам Луны. Теплая волна умиротворяющей магии всколыхнула наши гривы, и время словно остановилось, храня мгновения блаженной тишины.
– Я рада, что Мы вновь едины.
– Прошептала Луна, прильнув ко мне и укрывая крылом, словно ночь, бережно хранящая воспоминания о прожитом дне.
– Это прекрасно.
– Счастливо улыбнулась я.
– Только помни, Луняша, ни слова о маме при посторонних.
– Конечно. Разве что Лайри проболтаюсь. Но, думаю, ему без разницы, в каких мы отношениях, главное, что в хороших.
– Скажи, твой Лайри всегда «такой»?
– Какой?
– После его вопроса о прощении я чувствовала себя так, будто меня с размаху ткнули мордой в торт.