Восход Луны
Шрифт:
– Дискорд, один из самых коварных и непредсказуемых злодеев. Дух Хаоса, будучи бессмертным и неконтролируемым, вверг наш мир в смуту, и немало бедствий вызваны были его действиями либо последствиями, когда вся материальность стонала и трещала по швам, выворачиваемая с изнанки легким щелчком пальцев.
Я скользнул взглядом по статуе. Дискорд, стоящий как бы на колонне и обвивающий ее змеиным хвостом, застыл, торжествующе изогнувшись и широко разинув пасть, словно диктуя волю миру.
– Он пал жертвой своей самоуверенности, полагая, что аликорны, вооруженные Элементами Гармонии ничего не смогут ему сделать. Аликорны, однако, смогли. Эквестрия сильно пострадала от действий Хаоса, но есть… фух-х, ну и жара.
Движением рога
– Но была и косвенная польза - начатая Дискордом цепочка событий привела к появлению Детей Ночи.
Туча следовала над фестралом подобием огромного зонта. Мы неторопливо шли по дорожкам, рассматривая статуи, расставленные в разных местах парка. Дискорд оказался самой странной из них. Все остальные были пони.
– А они все тоже были врагами, как и дракон Хаоса?
– Поинтересовался я.
– Нет, у них иная история. Они были наказаны за дерзкую браваду и мужество перед лицом смерти… но не Селестией.
Я подошел к статуе закованного в доспехи мощного жеребца, застывшего словно в некий момент перед стремительным рывком: правая нога поднята над землей, готовая вот-вот опуститься и сотрясти землю. Рядом с фигурой на белом постаменте красовался мраморный боевой молот внушительных размеров. Несмотря на грозный боевой вид, взгляд каменного единорога был сосредоточен и печален. Я невольно восхитился талантом мастера, сотворившего столь совершенное скульптурное чудо. Статуя казалась настолько живой, будто была готова в любой миг покинуть свой холодный пьедестал и заставить землю содрогнуться под ударами могучих копыт.
– Хардхорн Соларшторм.
– Раздалось над самым ухом - поступь Нортлайта, несмотря на его воистину конские размеры, была мягка, как у кота. Правда, очень и очень крупного. Вздохнув, бэтконь покружил, утаптывая под собой местечко, и тяжеловесно сел. Предчувствуя, что рассказ будет долгим, я расположился на скамейке возле статуи.
– Приближенный военачальник и лидер Ордена Солнечных Стражей - гвардейского подразделения специального назначения Ее Величества по особым поручениям, Герцог Кантерхорнский, почетный член общества Хранителей покоя и благоденствия Кантерлота и всего Королевства Пони от востока до запада, а также верный рыцарь Ее Высочества, Принцессы Солнца. Последний титул был, впрочем, неофициальным.
– Ты знал его?
– Да, имел честь.
– Бэтконь улыбнулся, явно с удовольствием предаваясь ныне далеким воспоминаниям.
– Наша дружба родилась в пылу битвы. После Великого Солнечного Затмения и изгнания нашей Матери многие воинственные соседи были вновь взбудоражены вестью о том, что монархия Эквестрии ослабла, и обратили свои алчные взгляды в сторону наших земель. Особенно северяне, что много и много лет не давали покоя дальним рубежам своими походами ради собственной славы и богатых трофеев. В ту суровую зиму мы вновь схлестнулись в жарком бою, и никто не проявлял ни пощады, ни милосердия к своим врагам… С переломанным крылом в окружении десятка разъяренных яков исход боя для меня был очевиден. И когда уж думал я, что час мой пробил, в гущу сражения ворвался Хардхорн со своим боевым зачарованным молотом наперевес, вращавший им так стремительно, что казалось, будто разит он врага тысячей искрящихся молний, ослепительным световым штормом выжигая недругов на своем пути. Ах, знатная это была заварушка!..
Нортлайт нетерпеливо топнул, взволнованный переживаниями. Казалось, всеми мыслями он был именно там, дерущийся бок о бок со своим товарищем с войском бешеных быков.
– Мы принадлежали к разным расам и фракциям, но в то же время были такими похожими в своем стремлении служить верой и правдой нашим Богиням. Дети Ночи скрытой силой стерегли покой страны во мраке, а Солнечные Стражи, верные лично Селестии, при свете дня блюли порядок и хранили мир. Их основатель, предок Хардхорна, будучи жеребенком, собственными глазами
– Жеребчик, из никому ранее неизвестного рода взял себе имя Соларшторм и сумел из самых низов пробиться до статуса приближенного военачальника Ее Величества, став прародителем одной из самых влиятельных династий, все члены и потомки которой поклялись в вечной верности принцессе Солнца и стали руководящим ядром самого лучшего и образцового гвардейского корпуса.
Как приближенные к эквестрийскому трону, Солнечные Стражи обладали огромным спектром особых полномочий и привилегий, но ни один из них, воспитанных в строгой атмосфере соблюдения рыцарского кодекса чести, никогда не воспользовался ими в целях личной выгоды. Не в пример ныне служивым, - Нортлайт презрительно хмыкнул.
– Облаченные в алые доспехи из особенным образом закаленной стали и обладающие секретами изготовления уникального зачарованного оружия, дисциплинированные и бесстрашные, рыцари Ордена воспринимались как символ безупречной верности и образцовой подготовки, и как хранители справедливости, наших устоев и традиций. И слава о них распространилась и за пределы Эквестрии - как об одних из самых могучих и храбрых воинов.
Таким образом, предназначение Хардхорна было давно предопределено до него. Детство в строгом воспитании, блестящее обучение, и наследство в виде огромной силы и возможностей, но и великой ответственности, нерушимо связанной с этой силой и этими возможностями. А также волшебного боевого молота, знаменитой семейной реликвии, доставшейся Хардхорну от его великого предка.
Бок о бок мы выиграли еще немало славных сражений. Мы были горячи, отважны, рьяны и безудержны, и молодость била в нас фонтаном необузданной жизненной энергии. Однако, вскоре после совершеннолетия Хардхорна, его отец погиб в одной из битв, ценой своей жизни прикрыв вывод гражданских из вражеской западни. Эта трагедия рано возложила на спину юного герцога тяжелое бремя лидера и дома, и фракции. Но мой друг никогда не боялся обязательств и не искал легких решений. Казалось, для этого он и был рожден - принимать и нести ответственность там, где остальные тушевались или были бессильны. Его порой безбашенная храбрость и молодцеватая удаль некоторым казалась безрассудным пороком молодости и излишнего геройства, но для многих не существовало надежнее и правильнее рыцаря, чем он.
Но было нечто такое, что отличало Хардхорна от остальных Стражей и характеризовало его по-особенному. Что-то, что скрывалось в глубине, под прочным и блестящим куполом из безграничной верности своей принцессе и веры в вечное сияние Солнца над Эквестрией. Что-то, что делало Хардхорна не просто безгранично преданным слугой Ее Величества. И это нечто, чистое, словно невинная детская слеза, и огромное, будто безбрежный океан, бережно и надежно оберегалось от посторонних, всегда неуловимое для большинства, и лишь едва заметно скользящее тенью во взгляде, робко прячущееся за фасадом невозмутимых слов и между строк, легким порывом играющее в неуловимых движениях, тихо сквозящее в жарком дыхании. Сокрытое в недрах, но громко звучащее глубоко в душе в унисон биения сердца.
Я вздохнул. Нетрудно было догадаться, что рассказываемая история принимает пикантный оборот. Нортлайт, заметно посерьезнев, невозмутимо продолжал повествование.
– Любовь паладина к своей принцессе. Прекрасная тема для чувственной баллады, что призвана играть на струнах сердец, переливаться искрящимися волнами в душах, вызывая в нас отклик. И так хочется, чтобы конец ее был счастлив и безмятежен, потому что все мы по-своему верим во что-то лучшее. Во что-то большее и светлое, что дает нам надежду. Но не всем нашим надеждам суждено сбыться.