Восход Луны
Шрифт:
– Фрутелла, жевательные конфеты.
– Раскрыв пачку, Лайри достал маленькую желтую конфету.
– Вот так.
Хитро улыбнувшись, он положил угощение на мой нос. Подумав, я решила не устраивать цирк и просто аккуратно слизнула. Конфета оказалась с лимоном.
– Весьма...
– И никогда не знаешь, какая попадется следующей.
– Человек кинул в рот фиолетовую конфету, и встал, убирая тарелки. Молоко он перелил в мою чашку. Вымыв посуду, Лайри сел за стол с ножом и миской картошки. Желая помочь, я взяла крупный клубень и принялась чистить.
–
«Он? С ней… Спал?!»
Я чуть не подавилась кожурой. Лайри тем временем продолжал:
– Я пришел в ее сон, чтоб узнать, что нам с тобой делать в полнолуние, и как будет открываться портал. Селестия сказала, что все инструкции уже у тебя. Это так?
– Он взглянул на меня.
– Инстрхс… - Я выплюнула кожуру.
– Да, она во сне передала мне свиток со схемой, которую надо будет нарисовать. И я все запомнила.
– Хорошо. Я узнал, что хотел, и уходил в другой сон, чтоб не мешать ей отдохнуть. Но, когда я оглянулся, она показалась мне… - Лайри задумчиво повел ножом в воздухе, подбирая слова.
– Одинокой, уставшей и какой-то потерянной, что ли? Чувства во сне иногда сложно объяснить. Потому что ими живешь предельно остро и полно именно в этот момент, а потом они рассеиваются и угасают.
Кивнув, я положила очищенный клубень в миску и взяла новый.
– Селестия очень любит тебя, и беспокоится о тебе. И несмотря на всю ее силу, она сама нуждается в любви и заботе. Хоть и не подает виду. Но скрывать эмоции легко только в реале - грубоматериальное тело мало что выражает. А во сне это совсем иначе, там все твои чувства и мысли исходят от тебя подобно волнам. Любое переживание существа поблизости воспринимается очень явственно, чувства заполняют собой все пространство и всех, кто в нем находится. Если ты устал, боишься, ненавидишь - находящиеся с тобой рядом во сне это ощутят.
Я почувствовал, что Селестия очень измотана. Может быть, она и сама себе не могла признаться, что ей необходима поддержка.
– И что ты сделал?
– Остался с ней, вопреки ее просьбе уйти. Приласкал, обнял, утешил. Она наколдовала чудесную ночь, и мы спали в обнимку. Сон-во-сне - событие редкое и интересное. Думаю, я помог ей расслабиться. Хотя бы к утру от нее не так сильно фонило удручающим ожиданием и тоской.
«Если бы раньше, моя дорогая сестра, ты уделяла больше внимания своим обязанностям, а не самокопанию и глупым жеребячьим обидам, ты могла бы понять, как мне сейчас тяжело!»…
Опустив уши, я продолжала молча чистить картошку.
– Ну, чего ж ты пригорюнилась?
Отложив нож, Лайри подвинулся ближе, забрал овощ из копыт и обнял меня. Пальцы зарылись в гриву, нежно теребя. Ткнувшись носом в щеку человека, я тихо сопела, вдыхая легкий запах пота. Любящие руки обласкали плечи и скользнули под крылья, почесывая чувствительную шкуру у их основания. Стряхнув полотенца, я прижалась к Лайри, обняв его крыльями. Все еще влажные перья завораживающе блестят в свете дня, и казалось, волны света пробегают по ним при каждом движении, роняя яркие блики на края.
Блаженно закрыв
– М-м-м, что ты делаешь?
– Шутливо ворча, трясу ухом, пытаясь освободиться. Но совсем не хочется раскрывать объятия. Лайри отпускает ухо, напоследок прикусив еще раз, чуть дольше.
– Не плачь, все будет хорошо.
– Любимый, придерживая меня за плечи, целует нос - мне тепло и немного щекотно.
– Все уже хорошо.
– Улыбнувшись, сомкнула крылья над нашими головами. Лайри скользнул ладонью по морде и шее, ему нравилось касаться меня, хоть я не до конца понимала, почему. Возможно, из-за разницы пальцев и копыт.
Он снова взялся за нож. Я пригладила перья и отнесла в ванную полотенца, повесив их сохнуть на горячей трубе. Лайри тем временем разрезал кочан.
– Можно помочь тебе с ним?
– Попробуй.
– Он дал нож мне.
Сев на пол у стола и взяв нож в зубы, принялась шинковать капусту, удерживая в передних копытах.
– Зубами?
– Человек скептично взглянул на мою работу.
– По-моему, это ни черта не удобно.
– Проворчал он, выходя из кухни.
Я пожала плечами, продолжая резать. Разве у меня был выбор?
Лайри вернулся с большим красным мотком чего-то, что я сначала приняла за толстый шнур, но когда человек немного распутал моток, шнур этот не болтался, а туго гнулся, застывая причудливыми изгибами.
Сперва Лайри плотно обмотал шнуром рукоять моего ножа.
– Давай ногу, попробуем приспособить к тебе железо.
Приложив нож снизу, Лайри втугую намотал несколько витков вокруг копыта, другим ножом отрубил моток и крепко скрутил концы шнура. Получилось, что рукоять ножа была под копытом, а лезвие выходило вперед. Я потрясла ногой - сия конструкция, похожая на накопытник, держалась достаточно прочно.
– Так, а снять я этот ножекопытник смогу?
– Если не сможешь, раскрутим, не проблема. Попробуй резать.
Лезвие слегка вихлялось при движении, но все же резать с ноги было намного удобнее, нежели держать нож в зубах.
– Луна, расскажи, как это - быть бессмертной?
– У-оу, почему ты спрашиваешь?
– С любопытством взглянула на Лайри.
– Тема вечной жизни всегда интересует не вечных существ. А рядом со мной живет бессмертная пони, почему бы не спросить ее о впечатлениях?
– Впечатления? Их очень много. И не все они приятные.
– Если не хочешь, не рассказывай.
Я слизнула кусочки капусты, прилипшие к ножу.
– Поначалу, это действительно интересно. Переполняет любовь к миру, тяга к приключениям, жажда знаний, хочется везде побывать, все испытать, всего коснуться, и, самое главное, тебя ничто не ограничивает. Просто опонительное чувство, м-м… как сказать-то?
– Вседозволенности?
– Вот, точно, да. Это окрыляет, воодушевляет, кружит голову. Мир перед тобой огромен, величав, полон тайн, найденные ответы приносят новые вопросы, и ты стремишься раскрыть их все.