Восхождение богов
Шрифт:
Вот, он легко вскочил с кресла и спустился по ступенькам навстречу, раскрывая руки как старым знакомым. Он шёл легко, почти танцуя, и с такой же лёгкостью нарушил их близость, врываясь в неё и обнимая по очереди — сначала Никлоса, потом и Селесту, говоря с отеческой добротой в голосе:
— Мои дорогие, я так долго ждал вас! Мне даже казалось, что вы предпочтёте удалиться. Без меня покинете обречённую планету, — он держал улыбку как приклеенной, но за невинностью слов, скрывалась едва ощутимая угроза.
Проведя рукой по щеке Никлоса, он улыбнулся шире:
— Селеста, драгоценная моя, ты такая
— Может закончишь уже с пиететом и начнём переговоры? Мы перед тобой. Ариус у меня. Демон тоже работает. Договорённости исполнены. Пора перейти к сделке, — раздражённо воскликнула Селеста, боком вставая между застывшими Ником и Ктуулом.
В глазах мужчины держалась какая-то странная, неуловимая мысль, как будто он вёл немой разговор с вечным, что сильно не нравилось девушке.
— Даже я не ожидал, что ты так прямолинейно исполнишь поручение. Не ожидал от тебя такого, — разорвав зрительный контакт, Ктуул переключился на Селесту. — Ты прекрасна в своей жестокости, отвратившей от тебя всех, кому прежде была дорога. Никто не понял твоей нужды.
Девушка передёрнула плечами и вызывающе вздёрнула подбородок.
— Ктуул, мы хотим помочь тебе убраться из нашего дома, — влез Ник. — Без нас. Ты говорил, что нужен Демон для открытия портала драконов. Мы готовы. Скажи, как это сделать, и мы перенесём тебя туда, куда захочешь.
Ктуул неодобрительно хмыкнул. Нетерпеливые дети. Настанет день, когда они с улыбкой будут вспоминать этот момент. Сейчас и Селеста, и Никлос казались вечному такими простодушными, как щенки, тявкающие на отца, когда он вмешивается в их глупые, но опасные игры.
И всё-таки они были прекрасны. Надлом Никлоса расширился, обнажая острую потребность в любви, а боль от свершённого злодеяния превратила Селесту в милую куколку, которую так легко опрокинуть на пол, наблюдая за фонтаном из битого стекла.
Сломанные дети, один из которых станет его будущим.
— Ты же знаешь, что не это моя настоящая цель. Догадываешься, что будь желание таким простым, я бы давно его исполнил. Но нет, мне нужен ты. И ты, — Ктуул мимолётно коснулся плеча Селесты, и та дёрнулась, как от прикосновения ледяной змеи. — И вы готовы принять меня, хотя сами этого ещё не поняли.
Селеста и Ник переглянулись. Одинаковое отрицание промелькнуло в их глазах, делая наслаждение Ктуула особенно исключительным.
— Давайте попробуем? Я не прошу большего. Не собираюсь вас ни к чему принуждать, только позвольте показать, кто вы есть на самом деле. Позвольте самим себе увидеть истину. Забудьте об этом мире. Забудьте о всех никчёмных личностях, что всё это время вставали на нашем пути. Вы даже не представляете, что вас ждёт. Как если бы муравей увидел небо, осознав, что за каждой точкой на небосводе прячутся звёзды.
Он протянул им руки, однако они не дотронулись до него, оставаясь неподвижными. Тогда воздух как будто стал холоднее, а влажность выше. Как будто они погрузились под воду без воды. Как будто кислород вытек из комнаты, оставляя ледяное ничто, в котором плавали драгоценности вместо солнечных лучей. Видение пропало в момент,
* * *
Место, в которое их привёл Ктуул, чем-то напоминало обиталище Демона, такое же пустое, но, в то же время, переполненное красками, как если по стенам, формирующимся вокруг них, пустили воду, наполненную радугой. Это походило и на лабиринт, и на зеркальную комнату без отражений, и на пустыню под таким яростным солнцем, что воздух дрожит, становясь плотным, почти осязаемым.
Здесь были запахи. Были тысячи неуловимо знакомых ароматов, вплетённых в их сознательную жизнь. От запаха цветов до тонкого дуновения смерти. От пыльных привкусов одиночества до терпких соблазнов любви. Даже дыхание чудилось иным, даже прикосновения друг к другу казались такими мощными, как будто сердца бились в унисон.
Вся полнота жизни вплелась в это место, но стоит только присмотреться, и кажется, что здесь нет ничего. Пустота, как если бы и самой реальности не существует.
Ктуул вёл их вперёд, ощущая себя как дома. В прошлом он неоднократно спускался по нехоженым дорожкам силы в центр планет, и каждый из них, хоть и не был похожим на другие, нёс единую печать существования. Основа материи вселенной. Основа бытия и небытия. А самым ярким подтверждением служило ядро.
Ник счёл его разочаровывающим. Оно казалось таким маленьким, не в пример настоящего ядра планеты, сокрытого под толщами земли и камня. То ядро огромно и горячо до немыслимых, кроме элементалей огня, температур. Это же было размером с кулак, однако встав рядом, наклонившись над замершим в воздухе шаром, он ощутил его влияние. Первобытная, первозданная мощь. Протянув руку, чтобы потрогать, мужчина был остановлен Ктуулом.
— Не торопись, — произнёс вечный, пока Селеста обходила ядро по кругу, вглядываясь в него и пытаясь понять, как это могло быть основой мироздания.
Ворох мыслей стаей ворон кружился в её голове, разлетаясь на отдельные ощущения — неправильно находиться здесь. Это запретное место. А они грешники, раз так легко попали сюда. Священность. А она глядит на ядро, как будто перед ней обычный предмет. Нельзя вот так просто зыркать на воистину божественное начало!
«Мы грязные для столь чистого существа», — последняя мысль ударила по ней и Селеста отступила назад, сдавливая виски, пытаясь прогнать непрошенные чувства.
— Из него Клэрия вытащила Книгу сделок. Она, используя ариус и нориус, воплотила магию мира в книжке, — заметив настрой Селесты сказал Ктуул, поднимая голову. — Умная была девушка, неправда ли? Кстати, она сейчас с нами.
Одинаковое недоумение мелькнуло на лицах Ника и Селесты. В чём-то они даже двигались синхронно, как единое целое. На миг сердце Ктуула кольнула зависть. Не такой близости он ожидал. Ник должен поглотить Селесту, чтобы та стала лишь тенью, продолжением его руки, а не самостоятельной единицей.
— Я забрал душу Клэрии из мира мёртвых. Когда покинем этот мир и перейдём на её родину, я хочу, чтобы она видела, как её драгоценное ожерелье умирает. Пускай никого из близких девушки давно нет в живых, но со смертью планеты и мёртвые превращаются в частицы вселенной, так что определённо она почувствует, что это такое — смерть всего.