Восхождение богов
Шрифт:
Она пыталась вырваться, заткнуть уши, чтобы не слышать обещаний в его речах, не слышать слов: «Ты так доверчива, как в тот день, когда помогла победить первого врага. Когда открыла способ обойти физический поединок через магию. Нашла учителя, и деньги, чтобы он обучал меня. Никто не знал, что это была ты. Что это сестринская любовь уничтожила отца и родное ожерелье. Что это ты открыла во мне силы, перевернувшие равновесие природы. И уничтожившие всё».
Туула была виновна во всём, что с ней случилось. Виновна в любви к брату, который никогда на
И теперь он доказывал, что она опять ошиблась, что даже найдя, казалось бы, идеального спутника, он не готов отказаться от любимой игрушки.
— Ты же обещал, — прошептала она. — Ты говорил, что отпустишь…
— Но так и есть! Я отпускаю тебя. Если ты этого действительно хочешь. Если готова отказаться от всего, даже от жизни и послесмертия, готова превратиться в пустоту. Да. Я отпущу тебя в это, — притворное простодушие так и сочилось из него, из того, как он держал её на месте, не давая и секунды на то, чтобы вырваться и хотя бы чуть-чуть вздохнуть холодного ветра, чтобы разорвать ненавистные узы.
— Тогда отпусти! — закричала она, ударяя по его груди.
Она била вновь и вновь, а он обращал её гнев в истерику, обхватывая руками и прижимая к себе, утешая, как если бы речь шла о разбитых коленках.
— О, сестричка, как же тебе больно, — с напускной заботой шептал он. — Как я могу отпустить тебя, если ты так разбита? Если тебе так плохо? Как я могу бросить, ведь ты не сможешь жить без меня, дорогая?
Мысли Туулы метались как птицы, запертые в клетке. Она искала выход и не находила. Она так отчаянно мечтала освободиться, даже не предполагая, что он никогда в действительности не даст ей и шанса сделать это. Что он всё равно будет издеваться, прикрываясь любовью.
У неё была только одна попытка. Только один шанс. И она воспользовалась им:
— Слышишь? Они идут. Они скоро будут здесь! Так ты хочешь встретить их? Своего любимого Клоса, выбирающегося из Никлоса, как из старого, плохо сидящего костюма?
Ктуул, сочтя её слова за поражение, отпустил девушку и даже помог подняться, хоть её и знобило от жуткого холода в костях. Взмахнув рукой, он нарядил сестру в блестящее, облегающее платье, завил волосы в длинные волны, украсил лицо лёгким макияжем и даже вплёл в аромат её тела нотки ванили и вереска. Сам же выбрал белый костюм, отливающий перламутровыми оттенками на солнце, плотный, но наощупь — чистый шёлк. Он вернулся на трон, установленный напротив единственного открытого входа в зал, а сестру усадил на ступени подле, как если бы она была его питомцем. В его руках возник ошейник, которым он играл, как на нервах застывшей сестрицы.
Позже они продолжат этот мучительно-приятный разговор. Глядя на сестру, Ктуул видел, что она вновь сломалась и та эгоистичная, мелкая пакость, что лилась последние тысячелетия из Туулы, ушла, уступив привычной ранимости, детской непосредственности и доверчивости. Девушка возвращается к белому листу, из которого он вылепит нечто новое, более захватывающее.
А может, Клос присоединится
Звон дамских каблучков донёсся с другого конца зала, с подиума, откуда невесты ступали в зал в день весеннего равновесия. Ктуул подался вперёд, с нетерпением глядя на вход, желая видеть своего ученика. Время пришло.
Его внимание было так сосредоточено на этом, что он не заметил, как Туула чуть отклонилась вбок и назад, выуживая из впадинки между грудей два кулона, вплетённых друг в друга. Один — с золотой жидкостью силы, она влила в себя, на миг возвращая всесилие вечности, другой, искорёженный, зажала в руке и с силой надавила, чувствуя как выступает кровь из пореза на ладони.
Опаздывая, Ктуул смутился, почувствовав запах крови. Жалкая секунда на поворот головы и его зрачки расширились, когда он увидел коварную улыбку на устах сестры. Он потянулся к ней, но коснулся лишь воздуха. Туула исчезла, переиграв старого бога, брата и фальшивого отца.
* * *
Вместо того, чтобы сразу отправиться во дворец, они решили взять небольшую передышку. Несколько часов на то, чтобы собраться с мыслями и подготовиться. Никлос даже не стал точно определять место, куда должен перенести нориус, и они оказались в удалённой от крупных дорог деревушке, в которой всё же нашёлся небольшой постоялый двор.
Оба чувствовали себя донельзя странно, ведь их путешествие оказалось настолько захватывающим, что у них не осталось ни денег, ни сменной одежды, ни даже друзей или безопасного места, где они могли бы остановиться.
Выручили их потрясающие способности. Селеста исцелила хромоту у владельца двора, выдав себя за колдунью, а Никлос убрал запруду на реке, образовавшуюся после череды сильнейших за прошедший месяц ливней.
— В этом году май решил посоперничать с буремесяцем, — проворчал в усы хозяин мельницы.
За работу он заплатил серебром, которого хватило на новое платье, пускай и простецкое, для Селесты, а для Никлоса на рубашку и брюки. За сапоги для обоих, девушка подправила зрение хозяйки небольшой лавки.
Сидя в полупустой зале постоялого двора, задумчиво кроша хлеб в суп, Селеста хмурила брови, украдкой оглядываясь по сторонам и поражаясь спокойствию этого места.
— Тоже заметила? В предыдущем трактире я попал на бойню. Люди как с ума посходили и всё из-за влияния морвиусов.
— Столица в руинах, люди дерутся за еду и воду, Сатуральские долины отчасти выгорели после Моры, прибрежные деревни смыло в море, а на королевском тракте водятся какие-то жуткие собаки, но здесь… будто ничего этого нет, — горячо зашептала девушка, наклоняясь вперёд, чтобы завсегдатаи, и так уделявшие им пристальное внимание, не расслышали, о чём они говорят.
— Повезло с порталом. Правда сказать, я и сам не знаю, куда нас выбросил нориус. Направляя тьму, я лишь хотел оказаться в месте, где мы смогли бы передохнуть.