Восхождение к любви
Шрифт:
Я уже кричала, и Джейми медленно кивнул.
— Я слышу, — ответил он тихо.
— Да, ты слышишь! — все так же бурно продолжала я. — И считаешь меня помешанной, верно? Ну признай, что именно это ты думаешь! Не можешь думать иначе, только так ты в состоянии объяснить себе… Ты не можешь поверить мне, ты не осмеливаешься… О, Джейми…
Я чувствовала, как гримаса боли исказила мое лицо. Мне так долго пришлось скрывать правду, я понимала, что никому нельзя открыться, но вот теперь осознала, что могу открыться Джейми, моему любимому мужу,
— Там были каменные столбы — на заколдованном месте. Столбы Мерлина. [44] Я прошла через них. — Я говорила, задыхаясь и всхлипывая и все менее связно. — Давным-давно, а на самом деле двести лет. Так всегда бывает в сказках… двести лет. Но в сказках люди всегда возвращаются, а я не могла вернуться.
Меня шатало, я оглянулась, ища опоры. Села на камень, опустила плечи и положила голову на руки. Долгое молчание наступило в лесу, такое долгое, что птицы осмелели и, перекликаясь одна с другой тоненьким писком, принялись носиться над поляной за последними насекомыми лета.
44
Мерлин — волшебник из сказаний о короле Артуре.
Наконец я решилась поднять голову. Может, Джейми попросту ушел, ошеломленный моими признаниями? Но он был тут и все так же сидел, обхватив руками колени, голова задумчиво опущена.
При свете костра волосы у него на руках сияли, словно медная проволока, но при этом встали дыбом, как шерсть на собаке. Он испугался меня.
— Джейми, — произнесла я, и сердце мое разрывалось от чувства полного одиночества. — О, Джейми…
Я снова опустила голову и сжалась в комок, вся сосредоточившись на внутренней боли. Ничего не происходило, слезы душили меня.
Руки Джейми легли мне на плечи и отвели их назад, так что я увидела его лицо. Сквозь пелену слез я разглядела выражение, какое было у него во время сражения: напряжение покинуло его, сменившись спокойной уверенностью.
— Я верю тебе, — сказал он твердо. — Я не совсем понимаю — пока, но я верю. Клэр, я верю тебе! Выслушай меня! Между нами правда, между тобой и мной, и я буду верить тебе.
Он легонько встряхнул меня.
— Не важно, что это такое. Но ты мне рассказала. Пока этого довольно. Успокойся, mo duinne. Положи сюда голову и отдохни. Остальное ты расскажешь мне потом. И я поверю тебе.
Я все еще всхлипывала, не в состоянии уяснить себе его слова. Сопротивлялась, вырывалась, но он обхватил меня и крепко прижал к себе, накрыв мне голову краем своего пледа и повторяя снова и снова: «Я тебе верю».
Наконец, в полном изнеможении, я успокоилась настолько, чтобы взглянуть на него и сказать:
— Но ты не можешь поверить мне.
Он улыбнулся. Губы у него дрожали, но он улыбался.
— Не стоит, англичаночка, заявлять мне,
Он помолчал и спросил с любопытством:
— Сколько же тебе лет? Мне не приходило в голову узнать у тебя раньше.
Вопрос казался настолько абсурдным, что мне понадобилась минута на размышление.
— Двадцать семь… возможно, двадцать восемь.
Ответ, кажется, немного смутил его. Женщина двадцати восьми лет, по меркам их времени, приближалась к среднему возрасту.
— О, — произнес он и глубоко вздохнул. — Я-то считал, что ты моего возраста… или моложе.
Некоторое время он сидел неподвижно, потом наклонился ко мне со слабой улыбкой:
— С днем рождения, англичаночка.
Меня эти слова очень удивили.
— Что? — спросила я с достаточно глупым видом.
— Я сказал, что поздравляю тебя с днем рождения. Сегодня двадцатое октября.
— Правда? Я потеряла счет дням…
Я снова начала дрожать от холода, волнения, от потери сил, затраченных на мою пламенную тираду. Джейми притянул меня поближе, легкими движениями больших ладоней гладил меня по голове, убаюкивая у себя на груди. Я опять заплакала, но то были слезы облегчения. В состоянии полного душевного переворота мне казалось теперь вполне логичным, что, если Джейми, узнав мой настоящий возраст, продолжает желать меня, значит, все обойдется.
Он поднял меня и, осторожно придерживая у плеча, отнес к костру, где лежало на земле седло. Сел и оперся на седло, продолжая держать меня на руках. Заговорил он спустя долгое время:
— Ну хорошо. Теперь рассказывай.
И я рассказала. Поведала ему все, хоть и запинаясь, но вполне последовательно. Оцепенелая от усталости, я все же была довольна… как кролик, которому удалось обмануть лису и найти пусть временное, но все же укрытие под каким-нибудь бревном. Хоть и не слишком надежное убежище, но какая-никакая передышка. Рассказала я и о Фрэнке.
— Фрэнк, — тихонько выговорил он. — Стало быть, он не умер.
— Он еще не родился. — Я почувствовала, как во мне вновь поднимается волна истерии, но справилась с ней. — И я тоже.
Он молча погладил и похлопал меня по спине, потом пробормотал некие невразумительные гэльские междометия и вдруг сказал:
— Когда я увез тебя от Рэндолла из Форт-Уильяма, ты пробовала вернуться. К каменным столбам. И… к Фрэнку. Поэтому ты и убежала из рощи.
— Да, — ответила я.
— А я тебя побил за это, — виновато произнес он.
— Ты же не знал. И я не могла тебе сказать.
Меня начало и в самом деле клонить в сон.
— Не думаю, что могла, — согласился он, получше укутывая меня в плед. — Поспи, mo duinne. Никто тебя не потревожит. Я с тобой.
Я уткнулась лицом в теплую впадину на его плече, и утомленный мой рассудок погрузился в волны забвения. Я заставила себя подняться на поверхность лишь для того, чтобы спросить:
— Ты и вправду веришь мне, Джейми?
Он вздохнул и грустно улыбнулся: