Восхождение
Шрифт:
Я показал диаграмму роста добычи:
— При применении турбобуров на всех промыслах Азнефти мы рассчитываем на прирост общей добычи минимум на двадцать процентов к концу года, а к концу пятилетки на все пятьдесят. В денежном выражении это дополнительно сто миллионов рублей ежегодно.
Сталин внимательно изучал диаграммы, не проявляя никаких эмоций.
— Откуда уверенность в долгосрочном росте? — спросил он. — Не будет ли эффект временным?
— Мы проверили это на первых скважинах, пробуренных еще в феврале, — я положил перед ним график
Сталин кивнул и перешел к следующему вопросу:
— А что с внедрением социалистических методов управления? Там же были разоблачения вредителей, если я правильно понял доклады ОГПУ?
Я рассказал о раскрытии коррупционных схем в руководстве Азнефти, о выявлении саботажа при закупках оборудования, о диверсии на компрессорной станции. Сталин слушал внимательно, время от времени делая пометки в блокноте.
— Значит, бывшее руководство сознательно тормозило технический прогресс, — задумчиво произнес он. — Это соответствует нашим наблюдениям и в других отраслях. Вредительство явление системное.
— Совершенно верно, товарищ Сталин, — я вытащил из портфеля еще один документ. — Вот результаты финансовой проверки. За пять лет через подставные фирмы выведено около сорока миллионов золотых рублей. Большая часть на счета в европейских банках.
Вождь взял документ, просмотрел первую страницу и отложил в сторону.
— С этим разберется ОГПУ. Меня больше интересует позитивная часть. Что еще удалось сделать для укрепления советской власти в нефтяной отрасли?
Я рассказал о новой структуре управления Азнефтью, о выдвижении талантливых молодых специалистов, о создании системы подготовки кадров и научно-технической базы для дальнейших разработок.
— Производство турбобуров уже налажено, — завершил я этот раздел доклада. — К концу года планируем выпускать до пятидесяти единиц ежемесячно, что позволит перевооружить не только бакинские промыслы, но и другие нефтедобывающие районы страны.
Сталин задумчиво пожевал мундштук трубки, глядя куда-то поверх моего плеча:
— Все это хорошо, товарищ Краснов. Но меня беспокоит уязвимость Баку. В случае войны с империалистами нефтепромыслы окажутся под ударом. Они слишком близко к границе, слишком доступны с моря…
Я внутренне возликовал. Вождь сам подвел разговор к главной теме.
— Вы абсолютно правы, товарищ Сталин, — я достал из портфеля большую карту и развернул ее на столе. — Поэтому я предлагаю создать новую нефтяную базу в глубине страны. Так называемое «Второе Баку» между Волгой и Уралом.
На карте были отмечены перспективные районы Татарии, Башкирии, Куйбышевской области. Красным обведена территория вокруг Бугульмы, где мы уже начали бурение и добычу.
— Недавно скважина номер восемь дала фонтан с дебитом более ста тонн в сутки, — сказал я. — Нефть высокосернистая, но с учетом наших новый технологий по очистке, отлично
Сталин наклонился над картой, внимательно изучая обозначенные районы.
— И каковы предварительные оценки запасов? — спросил он.
— По моим расчетам, совокупные запасы этого региона составляют от двенадцати до пятнадцати миллиардов тонн, — ответил я, указывая на карту. — Это несколько крупных месторождений, объединенных в единый нефтегазоносный бассейн.
Сталин поднял на меня недоверчивый взгляд:
— Пятнадцать миллиардов? Не слишком ли оптимистично?
Я ступил на скользкую дорожку. Но обратного пути нет.
— Нет, товарищ Сталин. Я опираюсь на детальный геологический анализ. Вот здесь, — я указал на район будущего Ромашкинского месторождения, — по моим оценкам, около пяти миллиардов тонн. Эта нефтеносная структура одна из крупнейших в мире.
Я последовательно показал на карте другие ключевые точки:
— В районе Ишимбая примерно двести пятьдесят миллионов тонн. Здесь, вблизи Туймазов около миллиарда. В Арланском районе полтора миллиарда. Шкаповское месторождение примерно пятьсот миллионов. Не считая месторождений Самарской области, Пермского края, Оренбуржья, это еще около четырех с половиной миллиардов тонн.
Сталин продолжал внимательно смотреть на карту, его пальцы медленно двигались от одного обозначенного района к другому. Я не стал ему говорить, что для сравнения, запасы «Второго Баку» вполне сопоставимы с запасами крупнейших мировых месторождений.
Например, Аль-Гавар в Саудовской Аравии оценивается примерно в двенадцать миллиардов тонн, Большой Бурган в Кувейте — около одиннадцати миллиардов. Сейчас геологи еще не знают об этих месторождениях, но «Второе Баку» находилось в одном ряду с этими гигантами и значительно превосходило и Дацинское месторождение в Китае, о котором я говорил ранее.
— При такой богатой кладовой под боком, зачем нам вообще беспокоиться о китайской нефти? — прищурился Сталин. Он подумал о том же, что и я.
— Стратегическое преимущество, товарищ Сталин, — ответил я. — Контроль над энергетическими ресурсами в разных регионах дает политические и экономические рычаги. К тому же, при правильной организации добычи «Второго Баку» к 1940 году мы можем выйти на объем в двадцать — двадцать пять миллионов тонн ежегодно, что кардинально изменит энергетический баланс страны и обеспечит полную независимость даже в условиях возможной блокады.
Сталин выпрямился, его взгляд стал острее:
— На чем основаны ваши прогнозы? Не слишком ли оптимистичны цифры? Это опять ваши так называемые «озарения»?
Я кивнул.
— Не только на этом. А еще на комплексном геологическом анализе, — я положил перед ним папку с отчетами. — Данные сейсмической разведки, результаты первых бурений, анализ керновых проб. Все говорит о наличии масштабных нефтеносных пластов на глубине от тысячи до двух тысяч метров. С турбобурами эти глубины вполне доступны.