Восхождение
Шрифт:
Когда вошел секретарь, Сталин отдал ему указания подготовить постановления Совнаркома о создании «Союзнефти» и в составе его Специального управления по разведке и разработке нефтяных месторождений между Волгой и Уралом, об организации НИИ нефти и газа в Москве.
— Будьте здоровы, товарищ Краснов, — Сталин протянул мне руку для прощания. — И помните, от успеха ваших проектов зависит не только ваша личная судьба, но и будущее нашей страны.
Его рукопожатие было сухим и крепким. В глазах читалась смесь доверия и настороженности. Типичная для Сталина
Я покинул кабинет с чувством огромного облегчения и одновременно возросшей ответственности. Мне удалось убедить вождя в необходимости создания «Союзнефти» и разведки Дацинского месторождения, отчитаться по танковому проекту и получить реабилитацию для себя лично.
Теперь предстояло воплотить все эти планы в жизнь, и времени на раскачку не было.
Глава 13
Стальной прорыв
Выйдя из кабинета Сталина, я медленно прошел мимо суровых охранников с каменными лицами.
Голова слегка кружилась от напряжения и одновременно от осознания успеха. Мышкин ожидал меня в приемной, его вечно бесстрастное лицо на мгновение выдало удивление, когда я вышел с едва заметной улыбкой.
— Все прошло удачно? — спросил он тихо, когда мы спускались по широкой мраморной лестнице Кремля.
— Все проекты одобрены, — также негромко ответил я. — «Союзнефть» создана, я назначен директором-распорядителем. И, что не менее важно, наблюдение за мной снято.
Мышкин только слегка кивнул, но я заметил, как расслабились мышцы его всегда напряженных плеч.
— Куда теперь? — спросил он, когда мы вышли на свежий воздух.
— В Нижний Новгород. Немедленно, — я посмотрел на часы. — Звонарев сообщил о серьезных проблемах с танковым проектом. Нужно вмешаться лично.
Через час я уже сидел в купе скорого поезда Москва-Нижний Новгород. Попутчиков в купе не оказалось, вероятно, Мышкин позаботился об этом.
Я расстелил на столике чертежи и погрузился в изучение технической документации танка Т-30. Вагон покачивался на стыках рельсов, за окном проплывали подмосковные леса, сменяясь полями и редкими деревнями.
Проект Т-30 мог стать настоящим прорывом в танкостроении. В отличие от советских легких танков Т-26 и БТ с их противопульным бронированием, Т-30 задумывался как средний танк с противоснарядной броней, дизельным двигателем и мощным 76-мм орудием.
По сути, это аналог знаменитого Т-34, который в моей исходной реальности появился лишь в 1940 году. Слишком поздно для полноценного перевооружения к началу войны.
Если удастся запустить Т-30 в серию на три-четыре года раньше, это кардинально изменит соотношение сил. Но для этого требовалось решить целый комплекс технических проблем, и времени оставалось мало.
Поезд прибыл в Нижний Новгород ранним утром следующего дня. На перроне меня встречал Звонарев. Молодой инженер с копной рыжих непослушных волос и веснушчатым лицом. Несмотря на раннее время, в его зеленых глазах читалось напряжение и тревога.
—
— Рассказывай по дороге, — кивнул я, следуя за ним к ожидавшему автомобилю.
Старенький заводской «Форд» с пыльными стеклами и облупившейся краской на крыльях быстро вез нас по утренним улицам Нижнего. Город только просыпался. Редкие прохожие спешили на работу, из пекарен тянуло запахом свежего хлеба, а торговки молоком расставляли бидоны на углах.
— Мы столкнулись с комплексом проблем, — Звонарев нервно барабанил пальцами по портфелю на коленях. — Двигатель не выдает расчетной мощности, трансмиссия разрушается при поворотах, броня не обеспечивает заявленной защиты.
— Я получил твою телеграмму, — кивнул я. — Что с двигателем конкретно?
— При испытаниях он перегревается через сорок-пятьдесят минут работы, — ответил Звонарев. — Мощность падает до трехсот восьмидесяти — четырехсот лошадиных сил вместо расчетных пятисот. Циркулев предполагает, что дело в системе охлаждения и в недостаточном качестве стали цилиндров.
— А трансмиссия?
— При резких поворотах шестерни буквально крошатся, — в голосе Звонарева звучало отчаяние. — Руднев третью ночь не спит, пытается усилить конструкцию. Но пока безуспешно.
— Как с бронекорпусом?
— Сталь марки 4Н не выдерживает обстрела бронебойными снарядами с дистанции ближе восемьсот метров, — Звонарев вздохнул. — А ведь это ключевой параметр для танка. Без надежной защиты он превращается в братскую могилу для экипажа.
Автомобиль свернул на длинную аллею, ведущую к заводским корпусам. Огромные красные буквы на фасаде главного здания складывались в название «ГАЗ». По территории сновали грузовики, рабочие в промасленных спецовках спешили в цеха, гудели станки. Индустриальный пульс страны бился здесь особенно отчетливо.
Нас провели в отдельный корпус, огороженный дополнительным забором с охраной. Здесь располагалось конструкторское бюро и опытное производство танкового проекта. Едва переступив порог просторного светлого помещения с высокими потолками, я увидел знакомую фигуру.
Варвара Загорская, невысокая симпатичная девушка с короткими темными волосами и упрямым подбородком, стояла у чертежного стола, энергично жестикулируя в разговоре с каким-то инженером. Заметив меня, она на мгновение замерла, в карих глазах промелькнуло что-то похожее на смесь радости и тревоги.
— Краснов! Наконец-то, — она направилась ко мне решительным шагом, протягивая руку. — Мы уже думали, что проект похоронят.
Ее рукопожатие оказалось крепким и деловым, но я заметил легкое подрагивание пальцев. Между нами оставалась недосказанность.
Ее прошлое увлечение мной так и не получило разрешения из-за моей сосредоточенности на проектах. Но сейчас не время для личных разговоров.
— Показывайте все по порядку, — сказал я, убирая неловкость момента. — Сначала прототип, потом разберемся с каждой проблемой отдельно.