Восхождение
Шрифт:
После короткого перерыва слово взял Мышкин:
— Теперь о вопросах безопасности, — его негромкий голос заставил всех напрячься. — Район работ находится под постоянным наблюдением японской разведки. Возможно присутствие агентов других держав. Необходимо соблюдать предельную осторожность.
Он разложил на столе фотографии:
— Запомните эти лица. Офицеры японской военной разведки, действующие в районе Харбина и Цицикара. При обнаружении наблюдения докладывать руководству экспедиции немедленно.
Следующий
— В случае явной опасности физического задержания, — Мышкин говорил совершенно бесстрастно, — приоритет — уничтожение материалов экспедиции. Второй приоритет — безопасная эвакуация персонала. Специальные тайники для временного хранения образцов будут оборудованы в обозначенных точках.
К вечеру инструктаж завершился практическими занятиями. Кандидаты учились пользоваться замаскированным оборудованием, проводить экспресс-анализы, составлять зашифрованные сообщения.
Мышкин наблюдал за тренировкой с каменным лицом, изредка делая пометки в блокноте.
— Что скажете о группе? — спросил я его, когда занятия закончились.
— Приемлемо, — лаконично ответил начальник безопасности. — Двоих придется заменить. Слишком нервничают при сложных вопросах.
— Кого рекомендуете вместо них?
— Перминов, инженер-геолог из Баку. Работал на персидской границе, знает фарси и тюркские языки. И Кравцова, геофизик, альпинистка, хладнокровна в критических ситуациях.
— Женщина? — удивился я. — В такой экспедиции?
— Именно, — бесстрастно ответил Мышкин. — Кто заподозрит молодую женщину-специалистку в секретной миссии? Идеальное прикрытие.
Я задумался. Идея звучала разумно, хоть и нетрадиционно.
Женщина в составе технической экспедиции могла привлечь внимание в консервативной Маньчжурии, но одновременно отвлечь подозрения от истинной цели миссии.
— Хорошо, утверждаю обоих, — согласился я. — Завтра продолжим тренировки.
В следующие дни работа над подготовкой экспедиции приобрела лихорадочный темп. В просторном зале Института геологии, увешанном картами Маньчжурии и Дальнего Востока, проходили ежедневные совещания по стратегическому планированию.
Полковник Александров, опытный разведчик с цепким взглядом и незапоминающимся лицом, оказался прекрасным стратегом. Он разработал детальные маршруты передвижения, определил безопасные точки для полевых исследований, наметил запасные пути эвакуации.
— Основная опасность — квантунская жандармерия, — пояснял он, указывая на карте районы повышенного риска. — Они контролируют все ключевые станции КВЖД, несмотря
Я внимательно изучал карту, мысленно сопоставляя ее с известными мне из будущего данными о местонахождении Дацинского месторождения:
— Эти участки наиболее перспективны, — указал я на несколько точек к востоку от Цицикара. — Необходимо провести там максимально детальное исследование.
— Именно эти районы находятся под особым наблюдением, — нахмурился Александров. — Крупный японский гарнизон, постоянное патрулирование.
— Тем важнее продумать легенду, — заметил я. — Что если искусственно создать проблему на железнодорожном полотне? Размыв грунта после дождей или деформация рельсов. Это даст основание для длительных технических работ.
Александров задумчиво погладил подбородок:
— Неплохая идея. Наши агенты могут организовать небольшую техническую неисправность. Естественного характера, разумеется.
В обсуждении маршрутов и методик разведки активное участие принимал Архангельский. Молодой геолог проявил себя не только как талантливый специалист, но и как превосходный организатор.
— Андрей Дмитриевич, у вас необычайное чутье на перспективные структуры, — заметил я, когда мы рассматривали геологическую карту района. — Вы отметили именно те участки, которые я считаю наиболее перспективными.
Архангельский смущенно улыбнулся:
— Я просто внимательно изучил все материалы и методики, Леонид Иванович. Особенно ваши заметки о признаках нефтеносности платформенных структур.
В процессе подготовки выявились и некоторые проблемы, требующие нестандартных решений. Общение с китайскими властями и представителями КВЖД требовало особых навыков, выходящих за рамки обычной дипломатии.
— Необходимо учитывать сложные взаимоотношения между китайскими чиновниками и японскими военными, — пояснял один из экспертов наркомата иностранных дел. — Официально они сотрудничают, но фактически существует глубокий антагонизм. Можно использовать это противоречие.
Мышкин согласно кивнул:
— Предлагаю ввести в состав группы Воронцова. Он служил в Харбине до 1928 года, имеет обширные связи среди китайских служащих КВЖД. Поможет с получением неофициальных разрешений на проведение работ в спорных районах.
Вечерами, после официальных совещаний, я уединялся в небольшом кабинете Губкина для личной подготовки. На столе лежали специально изготовленные карты Маньчжурии с максимально детальной топографической съемкой.
Я вглядывался в очертания рек, холмов, низин, пытаясь соотнести их с картами Дацинского месторождения, изученными мной еще в прошлой жизни. Расхождения неизбежны.