Воскресенье
Шрифт:
Женя подняла голову. Здесь же была тайга, молчаливая и угрюмая, хранящая чужие тайны. А если нырнуть? И все. Но разве это выход, Круглова? Она посмотрела на босоножки. Когда-то проблемой был их выбор. И отношения с молодым человеком. А здесь – тайна. Какая – неизвестно. Граница, фарца, смерть человека. Что происходит, Женя?
– Простите, я вам не помешал?
– Карасев! – Воскликнула Женя, вздрогнув и едва не свалившись в воду. – Заикой меня решили сделать? Убить? Опять на мою жизнь целитесь, второй раз за два дня, между прочим!
– Ну, ладно, ну, хватит, – мужчина протянул мешок. – Все, что вы просили. Но, как я и говорил, там ничего нет.
– Подождите, –
– И его тоже не было.
– Карасев!
– Да вот вам крест, Евгения Марковна! – Окрестил себя знаменем мужчина. – Не брал я его. Там, кстати, вам записка. Я ее туда же кинул.
– Смотри мне.
– Я могу идти?
– Александр, – Женя впервые назвала его по имени, – что вы знаете о ней, о Ракицкой?
– Да на самом деле ничего, – замялся Карасев.
– Саша!
– Ну, в общем, сидела она, довольно далеко и довольно долго, лет 15, если не больше, – рассказал мужчина. – За что – никто не знает. Поэтому кто ее дом тронет – жди беды, блатные не простят.
– Сидела? – Ошарашено воскликнула Круглова. – Зэчка что ли? Уголовница – тюремщица?
– Ой, я вас умоляю, – отмахнулся Андрей, – а то вы не знаете, как у нас в стране в 30-е годы людей сажали. Вот прям все было по закону, суду и справедливости.
– Карасев, – твердо произнесла Женя, – посадили – значит, заслужила. Вы свободны, можете идти.
– Всего доброго, – поклонился Карасев. – Вам с такой логикой в комитете работать надо. Разные уж ситуации бывают.
Женя лишь хмыкнула. Тоже мне, судья по жизни.
***
Уже дома, сидя на кровати и готовясь ко сну, Евгения Круглова развернула записку – аккуратно сложенный лист:
«Здравствуйте, Евгения Марковна!
Пишу вам я, Яна, дочь покойной Елены Павловной Ракицкой. Вы давно хотели меня услышать, и даже пытались отыскать. Я не уверена в вашей честности, Евгения Марковна, поэтому предлагаю встретиться на чужой территории – в Финляндии. Завтра, в три часа ночи, Витька Скляр встретит вас в порту и проведет за «колючку». До скорых встреч, Евгения Марковна».
Яна (Йоханна) Ракицкая.
Женя еще несколько раз перечитала письмо и бросила его на стол.
Как быть, Евгения Марковна? Мало вам бутылок, Витьки и тайны Ракицкой? Еще один прокол – и это конец всему: работе в милиции, КПСС и нормальной жизни. Женя не выдержит. Застрелится или умрет от инсульта. Потерять в один миг все для нее было смертиподобным. Смысла жить, как казалось, не останется.
Женя приподнялась и прислушалась. На крыльце кто-то жалобно скулил, отчаянно скреб дверь лапами. Накинув пиджак поверх сорочки, Круглова вышла на улицу.
«Это кто у нас тут?». Девушка взяла на руки маленького рыжего щенка, кажется, еще недавно домашнего. «Это какая же прелесть. Назову тебя Жариковым, да? Жариков – Шариков» 5 . Хлопнула дверь, и Женя со щенком скрылись в доме.
Наблюдавший со стороны Сухов счастливо улыбнулся и, сияя, как начищенный ремень, отправился к дому.
Оставшись в одиночестве, сойка выбралась наружу. Теперь лес был в ее
***
Над городом уже вставало яркое зарево, солнечный свет проник в жилище, а Женя все еще беспокойно ворочалась во сне. Кошмары прошлого не давали покоя даже ночью, в сновидениях.
5
Евгений Жариков – советский и российский киноактёр. Всесоюзную славу ему принёс снятый в 1970-е телесериал «Рождённая революцией» о становлении советской милиции и её борьбе с преступностью в 1920-е годы
– Саша, ну, не надо… – тихо требует Нинка, но наглые руки парня неумолимо тянутся к ней, к низу белого сарафана. В глазах девушки застыл ужас. На улице вечер, темнота, ни единой души вокруг. Только на верхних этажах общежития студенты и «Трава у дома».
Хлопает дверь подъезда, и на улицу выбегает Женька, оглядывается и видит перепуганную Нинку, уже прижатую к стене.
– Саша! – Кричит Круглова. – Оставь ее в покое!
Парень не реагирует, и Женя хватает его за локоть. В этот момент Бекетов, не оборачиваясь, отмахивается и попадает Кругловой по лицу.
Не помня себя, Женя хватает оставленную бутылку прекрасного коньяка «Ялта»
Круглова, наконец, открыла глаза и вздохнула. Как прекрасно отдыхать в среду и как ужасно видеть кошмарные сны, где все, как в жизни; даже слишком реальные.
У кровати замер новый сосед Жени – маленький, рыжий Жариков-Шариков, с большими, висячими ушами. Его светлые глаза будто говорили: « Вставай, хочу гулять! Хочу играть, есть! Вставай!».
Погладив пса, девушка потянулась к мешку, оставленному Карасевым, и вывалила его содержимое на кровать. Жариков–Шариков недовольно тяфкнул и взобрался к хозяйке, удобно устроившись под мышкой.
«Так, товарищ Жариков – Шариков, давайте смотреть, что у нас тут есть?» – Произнесла вслух Женя, поглаживая пса по загривку. Среди огромного количества тетрадей она обнаружила конверт, предназначенный для отправки. Москва, улица Тверская – Ямская, 43. Ангелине Портновой. Интересно. Внутри оказалось несколько фотографий, и все. Женя аккуратно разложила их на кровати. Почти на всех – две девушки, одна из которых Елена Павловна Ракицкая, и лишь на одной – группа молодых людей, один из которых показался Кругловой страшно знакомым. Да, интересное кино.
Женя повертела в руках ту самую бархатную шкатулку, в которой было колье. Неужели Карасев действительно украл его? Колье дорогое, иностранное. Как можно верить уголовнику, вору, рецидивисту? Кругова аккуратно сняла бархат и счастливо улыбнулась. Двойное дно, а на нем записка, на немецком языке, мелкий, неразборчивый почерк:
«Сокол, это Призрак. Он нашел меня. Я постараюсь спрятать Яну, но не знаю, успею ли. Обнимаю тебя, Сокол. Лети».