Воскрешенные
Шрифт:
Теперь потрясенная, полная беспомощного мысленного барахтанья в аналогиях, тишина установилась надолго. Герман хотел надеяться, что оправдал Асю. Вызвать отвращение к ней он не опасался, ведь выросшие в компании инопланетянина и бесплотных духов островитяне никогда не страдали ксенофобией. Он понял, что она теперь знает о своей чужеродности, но не осознает себя чужой и не желает, чтобы ее такой считали. Они и не будут.
— Вот причем тут «детей не делать», — понял Слава.
— Неправильно! — упрямо отрезал Серега. — Осьминог не полюбит
— Откуда ты знаешь, что паук никогда не полюбит кошку? — насмехаясь, заспорил Кирилл. — Сколько в природе примеров!
— Ты еще песни вспомни, — посоветовал Егор. — Дельфин и русалка, крокодил с жирафихой…
— Заткнись! — зло рявкнул Артем, словно идея о биологической несовместимости Аси с человеческими мужчинами задела его гораздо сильнее. — А кто тогда ей подходит? Кто круче тебя? Денис?!
— Нет, — с искренним спокойствием ответил Герман. — Думаю, Капитан-Командор.
9. Наоборот
I
С «Тайны», едва спрыгнув на берег, я сразу ушла домой. С тем же успехом, конечно, можно было остаться с парнями, которые тоже собирались на Остров, но присутствие Германа мешало мне определить план собственных действий.
Кроме того, я поняла, что мне вновь необходим «компас», припрятанный в сундуке. Рассуждения Германа и ребят о космическом происхождении излучения дали повод думать, что оно безвредно для меня — на почти совсем лишенных атмосферы планетах-сестрах я и не такого нахваталась. Из этого следовало, что в местах «пространственно-временных аномалий» мне было бы удобнее работать, чем островитянам, но без «компаса» их не обнаружить. Кроме того, смутно беспокоило непонимание природы собственных способностей по пробиванию дыр, из-за чего я боялась утратить их в самый неподходящий момент и где-нибудь застрять.
Нужно было обдумать и еще один путь — добраться до Оуэна Брюса и выяснить, не причастен ли к аномалиям он сам или кто-нибудь другой из выходящих в космос кланов. Если причастен — станет ли он мне об этом докладывать? Как вообще до него добраться?
Перебирая все это, я вышла на Остров у крыльца своего домика.
На крыльце сидел новенький мальчик, из тех, с которыми меня навещал Валера. Он положил голову на локти и грустно смотрел на лес, в тот момент еще только смутно проступавший из предрассветных сумерек. Мое внезапное появление его не шокировало — значит, он решил, что просто не заметил, как я приблизилась.
— Ты чего здесь делаешь? — удивилась я.
Мальчик выпрямился и напрягся. Ему почему-то стало страшно.
— Тебя жду, — сиплым от долгого молчания голосом ответил он.
— Зачем?
Я подумала, что кто-то из ребят опять травмировался, и мальчик поведет меня в форт. Но он встал и широким жестом загорелой руки показал в сторону огорода:
— Ну, в общем, вот…
Я прошла несколько шагов туда, куда махнула
— Что?
Мальчик сопел мне в спину.
— Эльвина…
И тут я начала различать очертания кустов и грядок…
Наверное, Эльвина — это название маленького, но очень вредного торнадо.
Ой, нет, это же Эля.
— За что она их так?
— Сказала, что не позволит нам есть генномодифицированные продукты.
М-да.
Руки сами потянулись к покалеченным травкам. Вот черт. Еще один Дарх на мою голову. Как же обидно и тоже страшно: ведь это меня саму, только совершенно беззащитную, рвали и топтали…
Я знала, что могу срастить сломанные стебельки и ветки, и даже приживить оборванные плоды, но стоит ли это делать?
— А вы что?
Мальчик присел на корточки рядом со мной.
— Мы все вкопали обратно. Выбрасывать ничего не стали: думали, ты придешь и приделаешь.
Я стала приделывать. Даже если покушение повторится, не в моих силах оставлять свои творения в таком виде. Мне тогда ясно казалось, что они страдают от боли и унижения, и если я лишу их своей заботы, то случится что-то очень плохое.
Мальчик так и сидел, неотрывно следя за моими руками, и это не позволяло отвлечься, чтобы успокоиться и подумать об Оуэне Брюсе.
Едва рассвело, пришла расстроенная Валя.
— Привет, Ась. Вот что эта дура натворила. Ты сможешь исправить?
— Натворила я. А она разрушила. Пытаюсь.
Валя села прямо на землю.
— Не сердись. Я ее за волосы оттаскала.
— И что? Она обещала, что больше не будет?
— Нет, но… Эрик теперь сторожит. А я ей сказала, что еще раз — и сообщу Тиму. Он вмиг вернет ее туда, откуда взял.
— Эльвина — моя двоюродная сестра, — торопливо заговорил Эрик. — Если Тим узнает, то выгонит ее навсегда, а значит, и меня сюда больше не привезет. Не говори ему, ладно?
— Да ты тут при чем? — отмахнулась от мальчика Валя. — Думаешь, ради тебя одного портал не сделают? Брось.
Эрик шумно вдохнул носом и с тихим упрямством спросил:
— А если нет?
— Да за одними тоже ездят, — нетерпеливо обнадежила Валя. — Я о другом беспокоюсь… Эрик, иди поспи!
У мальчика, действительно, сами собой закрывались глаза, и она удачно использовала это, чтобы его спровадить. О чем-то ей не хотелось говорить при нем.
Однако Эрик отличался упрямством, абсолютно нормальным для всех островитян: он не двинулся с места и не свел угрюмого взгляда с оставшегося фронта работ. Поэтому я пообещала:
— Не скажу. Я сама с твоей сестрой разберусь. По-своему.
В этот момент мне пришли на память замечательные зеленые фурункулы, образовавшиеся на юных телах соседок по комнате в детском лагере. Хотя воспоминания эти крайне неприятны, сейчас я готова была повторить тот подвиг.
Угроза, основанная на четком представлении, как ее воплотить, звучит очень убедительно, и Эрик успокоился.